Книга Через бурные волны, страница 59 – Вал И. Лейн

21. Око бури

Майло

Жара от крови, струящейся по руке, было почти достаточно, чтобы отвлечь меня от боли, причиняемой вонзившимся в нее лезвием. Почти.

Я прикусил ткань зубами, скрежеща, когда нож вонзился в кожу и содрал верхний слой с мышц. Чернила глубоко въелись в кожу. Вероятно, до кости. Мне пришлось на мгновение остановиться, чтобы перевести дыхание.

На верхней площадке кубрика появилась Клара, нависая над тем местом, где я сидел на ступеньках под покровом ночи.

— Нужна помощь?

Я не повернул головы.

— Швабры с палубы не вмешиваются в личные дела капитана.

— Тогда скажи, что я сейчас не швабра с палубы. Скажи, что я — просто человек, наблюдающий за тем, как другой человек борется со своими демонами. — Она наклонилась мне навстречу, опустилась на колени рядом и взяла окровавленный нож из моей руки.

— Сражаюсь со своими демонами или поддаюсь им, я уже не могу сказать, что именно, — простонал я. Она снова вонзила нож. Я поморщился от боли, когда она разрезала кожу, отрывая плоть от плоти. Словно разделывая рыбу, она провела лезвием по ширине татуировки, которую я так старательно вытравливал в течение последнего месяца в море. Теперь, когда у нас впереди был еще месяц, карта четко отпечаталась в моей голове, и мне больше не нужна была эта чертова печать Бастиана, отмечающая меня как его раба.

— Вот, — сказала Клара, поливая из бутылки ром на зияющую рану у меня на предплечье. Я думал, что у меня вот-вот выбьются зубы от того, как сильно я прикусил тряпку, когда по венам разлилось жжение. Но как только я почувствовал легкое облегчение от того, что за мной, по крайней мере, никто не следил, разорванная плоть восстановилась прямо на наших глазах. Сухожилия и кожа появились как по мановению волшебной палочки, соединившись воедино, и на моей руке появилась новая татуировка в виде зазубрин и шрамов.

— Черт возьми! — Я ударил кулаком по краю ступенек, ободрав кожу о дерево, изъеденное солью.

— Не переживай так из-за этого, — успокоила Клара, вытирая окровавленные руки тряпкой, которая только что была у меня во рту. — Ты согласился на это. Теперь смотри до конца.

— Откуда ты вообще знаешь, на что я согласился? — прорычал я.

— Знаешь, я наблюдала за тобой в таверне той ночью. Я не знаю, зачем ты это сделал и чего добиваешься. Но я знаю, что ты заключил сделку, и теперь вижу, что ты сожалеешь об этом.

— Нет, — проворчал я. — Я не жалею об этом. Это то, что я должен был сделать, но… — Я взял себя в руки. Я так отчаянно хотел разделить бремя, лежащее на моем разуме и сердце, что чуть не выдал все. Я едва знал Клару. Я ни единой душе на борту этого корабля не рассказал о том, что мучило меня днем и ночью. И я бы не стал портить это впечатление. Ей, как и всем остальным на борту, не нужно было ничего знать. — Я ни о чем не жалею.

— Поступай как знаешь, кэп. Но знай, что ты здесь не единственный, кто жалеет о том, что не хотел бы потерять.

Я приподнял бровь, мне было любопытно, что она имела в виду, но знал, что лучше не задаваться этим вопросом.

— Спасибо тебе за… помощь, — сказал я, глядя на кровавое месиво на палубе. — Я уберу это. А ты иди поспи немного, Клара.

Я ожидал, что она запротестует, но она только повернулась и ушла, не сказав ни слова, и последние пряди ее огненно-рыжих волос растворились в густой темноте. Я спокойно вытер кровь, снова оставшись наедине со своими мыслями. Выплеснув ведро красной воды за борт, я наблюдал, как акулы кишмя кишат в воде внизу. Падальщики, которые только и ждут своего шанса поймать что-нибудь стоящее. Разве не все мы были такими?