Книга Через бурные волны, страница 89 – Вал И. Лейн

Я пела и пела, сколько бы я ни пела… я уже не могла сказать точно. Даже когда пела волшебную песню, мне казалось, что легкие вот-вот откажут. Голосовые связки болели с каждой нотой, слетавшей с губ. Но я продолжала петь. И вот, наконец, услышала голос, отдающийся слабым эхом где-то вдалеке. И этот голос отчаянно звал меня по имени.

30. «Левиафан»

Майло

Мы плыли вперед, утреннее солнце светило нам в спину. Еще несколько месяцев, проведенных в море, сказались на моих людях и на мне самом. Они начали жаловаться и поняли, что я добиваюсь чего-то большего, чем то, что я им говорил.

Я не спал несколько дней, по ночам изучал звезды и вычислял логический путь к Фонтану. Я не был уверен, что именно ищу, но какая-то надежда вселяла в меня уверенность, что я узнаю, когда найду это. Но что-то подсказывало мне, что мы близки к цели. Возможно, это была странная песня сирен, которая звучала у меня в голове с тех пор, как мы покинули остров, отдаваясь слабым эхом, словно она вела меня вперед. Я никому об этом не рассказывал, даже Кларе, но что-то во мне подсказывало, что именно она вела меня все эти недели.

— Скажи мне, капитан. — Клара смотрела на стайку дельфинов, мчавшихся рядом с нами, в то время как «Сокол» с легкостью рассекал гладкие воды. — Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы просто бросить эту погоню за призраками и провести здесь время с пользой? Я знаю, ты любишь ее, но ты так много приобрел здесь. Ты никогда не думал, что, может быть… может быть, это просто судьба.

— И, несмотря на то, как это может выглядеть, я ничего здесь не приобрел.

Клара оперлась локтем о борт корабля.

— Да ладно. Знаю, ты любишь ее, но ты когда-нибудь думал, может быть… может быть, ты здесь и становишься таким могущественным капитаном… может быть, это просто судьба.

— Когда-то я тоже так думал. Когда-то я верил, что наши судьбы предопределены. Неизменны. Но теперь это не так. Теперь я думаю, что человек может выбрать свою судьбу и даже изменить ее, если захочет.

— Именно так, Харрингтон. — Ухмылка Клары сменилась выражением более серьезным, чем я когда-либо видел в ее глазах. — И именно поэтому я спрашиваю тебя… ты уверен, что выбрал свою?

Я оторвал взгляд от воды и посмотрел на ботинки. Она знала. Она видела меня насквозь. Последние несколько недель я ломался. Я все еще ненавидел себя и боялся того, что может подумать Катрина, если я увижу ее снова. И если ее сирена стала сильнее, я наверняка стал ей не нужен, как только этот внутренний голос убедит ее в моей ужасности. Это преследовало меня, как призрак, и временами сводило с ума, когда я представлял, как снова нахожу ее и теряю по-другому. Я боялся, что причиню ей больше боли, вернувшись в ее жизнь, чем оставаясь в стороне. Моим самым большим страхом было то, что я не смогу быть ее солнцем.

Но затем в моей голове снова зазвучал зов сирены, призывая меня к ней, еще раз убеждая меня продолжать идти вперед. Ее голос был моим компасом, а песня ободряла меня… я был почти у цели. Я должен был быть там.

— Вся слава и блеск моря не стоят того, чтобы потеряться. Думаю, хотя мы и можем выбирать свой путь, какая-то часть нас всегда будет звать нас туда, где мы должны быть. И я представляю, как это ужасно трудно игнорировать.

Я помолчал, проводя мозолистыми пальцами по небольшому выступу в корпусе корабля.