Книга Горячие руки для Ледяного принца, страница 21 – Рита Морозова

Он махнул рукой в сторону командира стражи.

— Увести. Отвести в покои, подготовленные для нее. Охрана постоянно. — Он повернулся к советнику. — Дерн, проследи, чтобы ей дали все необходимое. И чтобы она начала сегодня же. После полудня.

Советник — Дерн — молча кивнул. Его внимательные глаза скользнули по мне, оценивающе, как взгляд ученого по лабораторной крысе.

Командир стражи грубо взял меня под локоть.

— Идем.

Я не сопротивлялась. Во мне не осталось сил. Ни на страх, ни на протест. Только ледяная пустота и осознание страшной истины: моя жизнь, жизнь Алисы из другого мира, закончилась. Теперь я была собственностью короны. Инструментом. «Теплыми руками» для Холодного Принца. И первая встреча с ним, настоящая, преднамеренная, должна была состояться уже сегодня. После полудня.

Меня вывели из кабинета короля. Холодные своды замка сомкнулись надо мной, как крышка гроба.

Дверь моих новых «покоев» захлопнулась с глухим, окончательным стуком. Звук засова, скользящего снаружи, прозвучал громче любого королевского указа. Заперта. Словно опасный зверь. Или драгоценная, но хрупкая игрушка, которую боятся разбить или потерять.

Я прислонилась спиной к холодной древесине двери, пытаясь перевести дух. Воздух в комнате был неподвижным, тяжелым и ледяным, несмотря на тлеющие в камине угли, которые казались скорее декорацией, чем источником тепла. Их тусклое, алое свечение лишь подчеркивало мрак и холод, отбрасывая дрожащие тени на стены. Предупреждение Эдгара эхом отдавалось в висках: «Заберут… исчезают… не возвращаются…» И вот я здесь. В самом сердце льда. По воле короля. И все из-за одного неосторожного, спасительного прикосновения.

Я заставила себя оттолкнуться от двери и шагнуть вглубь своего «пристанища». Королевская щедрость оказалась своеобразной. Комната была просторной, даже слишком, что лишь усиливало ощущение холода и пустоты. Высокие потолки терялись в полумраке, массивные балки из темного дерева были покрыты причудливыми узорами инея, словно замок потихоньку пожирал сам себя изнутри. Стены, выложенные из серого камня, местами скрывали некогда богатые гобелены — теперь они висели поникшие, с выцветшими красками, их края побелели от мороза. Огромное окно, затянутое морозными кружевами так, что сквозь них лишь угадывался свинцовый свет дня, было закрыто тяжелыми портьерами из темно-синего бархата, отороченными потускневшим серебряным шнуром. Они казались единственной попыткой уюта в этом ледяном склепе.

Мебель была добротной, но мрачной и функциональной: широкая кровать с высокими столбиками, заваленная кучей меховых одеял (я невольно представила, как придется зарываться в них с головой); массивный дубовый стол с резными ножками, на котором стояла чернильница из темного стекла, несколько листов пожелтевшего пергамента и оплывшая свеча в простом железном подсвечнике; высокий шкаф с дверцами, украшенными геометрической резьбой; жесткое кресло у камина. И зеркало. Большое, в тяжелой деревянной раме, подвешенное так, что я могла видеть себя в полный рост. Я подошла к нему медленно, словно к краю пропасти.

В отражении смотрела на меня Аннализа. Светлые, почти белесые волосы, выбившиеся из небрежной косы и прилипшие ко лбу от страха и дороги. Лицо — бледное, с резко очерченными скулами и острым подбородком, чужими мне чертами. Синева под огромными, казавшимися еще больше от испуга, серо-голубыми глазами. Губы — тонкие, бескровные, с трещинкой на нижней от того, что я их кусала. Я выглядела измученной, перепуганной и… потерянной. Тенью Алисы, медсестры из солнечного мира, затерявшейся в этом ледяном кошмаре.