Книга Мечты о морозе, страница 91 – Келли Сент-Клэр

Усталость подкрадывается ко мне. Я закрываю левый глаз.

— Я вернусь через минуту.

— Не могу дождаться, — выдыхаю я.

ГЛАВА 23

— Не спать, — громыхает голос, пробуждая меня.

Я стону и бормочу в ответ, затем вскрикиваю, когда что-то холодное касается моего лица. Я приоткрываю левый глаз и смотрю на Короля. Выражение его лица беспристрастное. Так подозрительно. Холод проникает в правую часть моего лица, и на этот раз мой стон — стон облегчения.

— Что это? — спрашиваю я, медленно перекатываясь в его сторону.

— Пакет снега — говорит он.

Прежде чем я успеваю возразить, он запускает руку под лицевую часть моей туники и кладет ещё один пакет снега на мои рёбра, а затем ещё один под меня, затем поворачивает меня на спину. Снег приглушает боль в теле. Я вздыхаю, когда пульсирующий жар на время рассеивается.

Джован закатывает рукав моей туники и начинает промывать раны, не издавая ни звука. Моё тело потеряло столько энергии, что я сомневаюсь, что смогла бы двинуться, даже если бандиты снова ворвались бы внутрь. Он втирает сильно пахнущую мазь в поврежденную кожу и забинтовывает каждую рану. Он переходит к другой руке, а затем, к моему смущению, высоко закатывает мои штанины и повторяет тот же процесс. К тому времени, как он заканчивает с первой ногой, я забываю о смущении. Его прикосновения безличны и эффективны. Это напоминает мне о том, как я мыла детей в приюте. Эта мысль смутно оскорбительна. Он выглядит расслабленным, когда работает.

— Мне нужно добраться до твоих плеч, живота и спины, — говорит он.

Мои клятвы давно позабыты. Я поднимаю низ своей туники, обнажая нижнюю часть рёбер. Король снова втягивает воздух. Я слишком устала, чтобы говорить, но издаю вопросительный звук. Он смотрит на меня, его лицо лишено каких-либо эмоций.

Он снова убирает пакет со снегом и предупреждает меня, прежде чем легонько ткнуть в мои рёбра. Я зажимаю рот, сдерживая крики внутри.

— Наш отец умер от того, что ребро пробило его лёгкое.

Спустя целую вечность он останавливается.

— У меня нет никаких познаний в этом. Я знаю только о травмах, которые сам когда-либо получал, и… о травмах моего отца. Думаю, что большинство из них просто синяки, хотя эти два в середине выглядят хуже, чем другие, в них могут быть трещины. Ты жива спустя много часов, полагаю, будешь жить, — говорит он.

— Ох, здорово, — отвечаю я, мой голос сухой и скрипучий.

В его глазах мелькает веселье.

Он втирает другую мазь в мои рёбра.

— Мне надо обработать твою спину.

— Пожалуйста, отвернись, — говорю я, стараясь держать глаз открытым.

Мгновение он колеблется, но потом делает то, о чём я прошу. Похоже, кое-кому не нравится, когда ему указывают, что делать.

Я сажусь, будто мне уже тридцать перемен, и стягиваю с себя тунику. В несколько приёмов я перекладываюсь на живот и бормочу, когда готова. Он работает над моей спиной, и даже боль, когда он двигается по ушибам, не может омрачить облегчение от мазей, которые он наносит.

— Ты лучше, чем Рон, — говорю я в полудреме.

Рон давал мне только лёд. Мне следует сказать ему об этой мази.

Руки Джована останавливаются, хотя всё ещё остаются на моей спине. Я ворчу, когда он останавливается надолго, и он снова натирает меня мазью.

— Было очень подло, бить тебя сюда, — говорит он, прочищая горло.

Я согласно бормочу.