Книга Соль и волшебный кристалл, страница 65 – Эбби-Линн Норр

Я заперла помещение, которое мысленно назвала архивом, и пошла в кабинет Мартиниуша убрать ключ на место.

Там было почти так же мрачно, как в архиве, который я покинула минуту назад. Вот бы в камине горел огонь! А в кресле у огня сидел бы сам Мартиниуш. Он-то точно мог рассказать мне про эту загадочную подвеску.

Я обвела кабинет взглядом и вдруг заметила в дальнем от входа краю стеллажа ряд толстых книжек с красными корешками. Я присела у нижней полки и достала одну. Фотоальбом. Так-то лучше, только вот люди были одеты как в восьмидесятых, слишком уж поздно.

Я быстро перелистала все альбомы, ища хоть один датированный. Тщетно! Фотографии стали черно-белыми, потом пожелтевшими от старости, но, судя по имевшимся подписям, ничего раньше 1923 года тут не было.

Я со вздохом убрала последний альбом на место.

И тут неудача.

Усевшись под мансардным окном, я поджала ноги и теперь уже недовольно оглядела помещение.

– Может, дашь мне подсказку, старина? – спросила я кабинет Мартиниуша. – Чем так важна эта подвеска?

Скользя глазами по полкам, я заметила потертый том в кожаном переплете – а не тот ли это дневник, что вела пани Александра Ига Новак? Мартиниуш еще перевел его, хотя, вероятно, не весь, для меня на английский. На корешке не значилось ничего, но я была уверена, что не ошиблась. Мне захотелось снова подержать в руках оригинал, так что я встала, взяла дневник и снова устроилась под окном. Улыбнулась, поглаживая старую, потрескавшуюся по швам кожу. Поднеся дневник к носу, вдохнула запах старой бумаги, который успела полюбить.

Из трещины в переплете вылетел пожелтевший листок бумаги и упал мне на колени.

На рисунок упал свет из окна, и сердце мое екнуло. По сути, это был грубый набросок, но то, что на нем изображена та самая подвеска, сомнений не вызывало. Продолговатая форма и странный символ, обвивающий аквамарин.

Под рисунком было что-то написано по-польски, а ниже шли какие-то подсчеты. Может, это что-то вроде квитанции? Ни имени, ни адреса продавца я не отыскала или не опознала. Мне требовался перевод.

Чувствуя, как отчаянно колотится сердце, я взяла листок и вылетела из кабинета Мартиниуша. Прыгая через ступеньки, я добежала до вестибюля.

– Фина! – крикнула я и, тяжело дыша, стала ждать ответа.

– Я здесь, – донесся до меня встревоженный ответ, и она появилась в коридоре справа от меня. – Я здесь. Что случилось?

Мы встретились на полпути, и я протянула ей листок.

– Вы можете это перевести?

Она нахмурилась, изучая рисунок и подпись.

– Это вот та подвеска?

– Да, она самая.

Фина изумленно глянула на меня.

– Вы и правда что-то нашли. Прямо как по волшебству. Где вы это взяли?

– Она лежала в дневнике пани Александры. Это ведь квитанция, да? На покупку подвески?

Она перечитала записку, морща лоб.

– Интересно. Это квитанция, но не в том смысле, который вы имеете в виду. – Она провела тонким пальцем по подписи под рисунком. – Кто-то заплатил Райнеру Файгелю – это получатель – вознаграждение за находку.

– Вознаграждение за находку?

Фина кивнула.

– Да, так указано в графе «Оказанные услуги». По сути, это расписка. – Она вернула мне листок. – И платил, разумеется, кто-то из Новаков, посмотрите на подпись внизу.

Я нашла взглядом каракули внизу расписки, и по коже побежали мурашки, будто меня коснулось дыхание призрака. Если бы я отнеслась к своей находке повнимательнее, заметила бы все сама еще в кабинете Мартиниуша.