Книга Рожденная пламенем, страница 25 – Эбби-Линн Норр

Мы с Данте обменивались репликами и смеялись так, словно, кроме нас, на лодке никого не было. Он не походил ни на одного из моих знакомых, и ему удалось очаровать меня. Кровь моя бурлила, хотя я попивала ледяной чай. Правда, с каким-то алкоголем. Потом банка опустела, и ее сменила другая, тоже запотевшая.

– Ты родился в Венеции? – поинтересовалась я, вспоминая слова Джакопо, что в этой компании местных раз-два и обчелся.

– Да. Нас таких на лодке двое – я и Феди. Я знаю всех, кого стоит знать в Венеции. Моя семья живет здесь уже сотни лет.

– Так у вас длинная история. А огромное родословное древо висит у вас дома в передней? – Историю своей семьи я знала только до прадедов со стороны отца. Они эмигрировали из Ирландии во время Великого голода, и им пришлось сменить свою фамилию на более английскую по звучанию – с О’Кэгни на Кэгни. Что же до материнской линии, то матушкины предки, вполне вероятно, были конокрадами.

Он отрывисто хохотнул.

– Они у отца по всему дому. У нас в библиотеке есть целые полки с книгами, посвященными истории рода. Мои предки в числе самых знатных семей, основавших Великий совет – венецианскую форму правления. Венеция была очень богатой и относительно мирной республикой шестьсот лет в том числе и благодаря моей семье.

– А как же дож? – поинтересовалась я. – У него был весьма пафосный дворец, весь из розового и белого мрамора. Уверен, что вы с ним не родственники? – поддразнила я, потянув за край его розового, как зефир, рукава.

– В моей семье было несколько дожей, – усмехнулся он, и глаза его сверкнули из-под бровей.

– Разве дож не обладал всей полнотой власти?

– Только давным-давно, в период автократии. А к двенадцатому веку обязанности дожа стали скорее церемониальными. Но семьи боролись за титул – старались удержать, покупали его и продавали, хотя реальной властью там и не пахло. – Глаза его блеснули. – Ею обладали стоявшие за кулисами.

Бах!

Я подскочила.

Хлоп! Хлоп!!!

Небо полыхнуло ярко-красным, и треск множества сияющих шутих ознаменовал начало фейерверка. Разговор прервался. Когда Данте обнял меня за плечи и притянул поближе, мне показалось самым естественным на свете опереться затылком о его ключицу. Небо заполнилось красками и светом. Грохот орудий эхом отдавался у меня в животе, а Данте тем временем наклонил голову так, что наши виски соприкоснулись. Я закрыла на мгновенье глаза, ощутив приступ головокружения. Глубоко вздохнула, расслабила шею. Голова отяжелела.

Данте повернулся и поцеловал мой потный висок, а потом снова уставился на расцвеченное фейерверком небо. Я поглядывала на него, любуясь длинными ресницами и игрой света у него на скулах. Он почувствовал и посмотрел на меня. Взгляд его упал на мои губы, и я в панике подалась вперед, делая вид, что невероятно увлечена игрой огней. Данте мне нравился, и меня определенно одурманил алкоголь, но я выпила не так много, чтобы целоваться с парнем, которого видела в первый раз в жизни. Тем более на глазах его друзей. Данте отвел взгляд.

Когда фейерверк закончился, он встал и крикнул:

– Кто хочет охладиться?

Девушки оживились. Парни закивали, стирая пот с лоснящихся бровей. Бриз стих, и стало еще жарче, чем днем. Данте завел мотор, и мы плавно заскользили прочь от берега.

– Кажется, мы движемся в обратном направлении? – спросила я у Джакопо, но ответил вместо него Карим: