Книга Рожденная пламенем, страница 4 – Эбби-Линн Норр

– Верно. – «Но только в теории», – добавила я про себя.

– Оставьте прошлое в прошлом. Сделайте выводы и двигайтесь вперед. Все совершают ошибки. Просто примите решение стать лучше.

Желудок мой сжался при воспоминании об окровавленном лице Джека. Я скрестила руки и выдохнула.

– Я стану.

Шестилетние мальчишки не должны выглядеть так, будто им четыре. Не должны смотреть на мир глазами, полными боли. У них не бывает сухой бледной кожи, редеющих волос и залысин, остро выступающего позвоночника. Они не прихрамывают. И под глазами у них нет фиолетовых теней.

Исайя выглядел именно так. Я не специалист, но могу отличить по виду больного ребенка от здорового. Этот мальчик точно был болен.

Мой желудок еще не успокоился, а в глаза словно песку насыпали. Но последствия смены часовых поясов забылись, как только появился Исайя, которого, словно малыша, принес на руках отец. Я мысленно пробежалась по отправленному мне приветственному письму с описанием принявшей меня к себе семьи и их сыновей. «Кристиано Басседжио – 9 лет, поклонник футбола, имеет талант к математике. Исайя Басседжио – 6 лет, тихий милый ребенок, любит сказки на ночь и „Лего“». Никакого упоминания болезни. Почему мне никто не сказал, что один из ребят, вверенных моему попечению этим летом, сущий доходяга?

Мое негодование растаяло как дым, когда Исайя повернулся. Дыхание мое прервалось, как только наши взгляды пересеклись. Глаза у него были черные словно уголь, и впились они в меня с такой же яростью и отчаянием, как его пальцы вцепились в воротник отца.

Голова Пьетро наклонилась к Исайе, и он поцеловал проплешинку на светлой макушке сына. Нежная любовь отца трогала сердце своей красотой.

– Милый, поздороваешься с новой няней? – мать мальчика, Эльда, присела рядом со мной на диван. У нее был нежный акцент, еще более нежный голос и усталый взгляд.

Исайя, не отрывая от меня глаз, потянул ко мне ладошки, свешиваясь с рук отца.

– Матерь божья, – пробормотал на это Пьетро.

Я рефлекторно выставила руки, и мальчик наклонился так сильно, что его отцу ничего не оставалось, как передать ребенка мне. Исайя опустил голову мне на плечо так же, как чуть раньше на плечо Пьетро – нет, сначала он коснулся моей щеки маленькой ладошкой, потом сунул ее себе под скулу и только тогда положил голову. И обмяк, повис, точно мешок с косточками.

Сердце мое заколотилось.

– Привет, Исайя, – сказала я тихо, но внутри меня все бурлило. Вопросы бешеным потоком проносились в мозгу, но не выскакивали у меня изо рта, а застревали за стиснутыми зубами. По рукам поползли мурашки. Исайя был очень горячий.

Лица Эльды и Пьетро вытянулись, на них читалось явное потрясение. Вдобавок Эльда прижала ладони к вискам, а глаза ее округлились так, что сверху показались белки.

Я перевела взгляд с нее на ее мужа и обратно.

– Исайя со всеми такой?

– Напротив, – ответила Эльда. – Он никому не разрешает прикасаться к себе, кроме родных. – Она заговорила с мужем на итальянском – я улавливала нотки благоговейного трепета. Пьетро, пододвинув к дивану табурет и устроившись возле жены, отвечал в таком же духе.

Исайя посмотрел на меня, и страдание, отраженное в его черных глазах, тисками сдавило мне сердце. Мое горло сжалось. Что мучает этого мальчика? Почему он потянулся ко мне, к незнакомке? И что он со мной сделал – никогда раньше я не привязывалась к ребенку так быстро. Я тщательно скрывала захлестнувшие меня эмоции под вежливо-заинтересованной миной.