Книга Песнь бездны, страница 49 – Эмма Хамм

Позволив телу медленно осветить воду вокруг, он взял себя в руки. Он так резко опустился на дно, что вокруг взметнулись донные отложения. Он мало что видел во взбаламученной воде дальше вытянутой руки. Но все было красным. Вся эта муть, каждая песчинка, все огромное ничего, окружавшее его.

Медленно повернувшись по кругу, Дайос огляделся. Он был один. Наконец-то. Можно не волноваться, потому что кроме него тут никого больше нет.

Но тут круг закончился, и он внезапно оказался лицом к лицу с гниющим трупом.

Когда-то эта ундина была красива. Одна из тех, с кем Дайос думал сойтись. Однажды даже раздул ради нее оборки. Но она его и отвергла. Дайос был слишком большим. И его дети были бы слишком крупными, а значит, яйца сложнее бы было отложить. Да и вообще, какой от него толк? Самкам его народа полагалось быть больше самцов, а он никогда не встречал никого крупнее себя.

Дайос знал, что эта ундина была с ним в отряде, когда он напал на Бету. Она кинулась вперед и одной из первых приняла удар орудий ахромо, которые он никогда раньше не видел.

И он знал, как она погибла. Океан вспорола вспышка яркого пламени, невозможный ужас, ударивший ее прямо в грудь. С ней упали еще многие, но ее он помнил лучше всех.

– Хамартия, – прошептал он, проводя рукой перед ее лицом. – Мне так жаль.

При жизни она была такой красивой. Но смерть ее изуродовала. У нее не хватало одного глаза, и нежный голубой цвет практически исчез из ее окраски. Серая плоть провалилась вокруг ран на правой щеке. Мало чего осталось от той красотки, которую знал Дайос. И чем дольше он на нее смотрел, тем яснее понимал, что уже никогда не восстановит в памяти ее прекрасную мощь.

Сгнивший рот открылся, и, к его ужасу, жабры на ее шее раздулись от вдоха.

– Ты убил меня, – сказала она с предсмертным хрипом. – Ты бросил меня там умирать.

– Я никогда никого туда не повел бы, если бы знал, что потеряю хоть одного.

– Ты знал. Просто не хотел слушать. – Песок взметнулся вокруг ее тела, и он увидел рваную рану в ее груди, через которую вытекла вся ее жизнь. – И теперь ты заберешь еще одну жизнь.

– Я не хочу опять убивать, – в отчаянии ответил он. – Я знаю цену своей самоуверенности, я… не вынесу такого снова.

– Ты похитил для себя пару, – сказала она, закатив оставшийся глаз. – Забрал ее и хочешь забыть, что натворил. Думаешь, обретешь рай в этом создании, которое не видит в тебе ничего, кроме монстра?

Вспышка света пробилась сквозь муть, рассеивая ее, и он увидел их. Тела, падающие сквозь воду, безжизненные и заметные лишь на свету. Ахромо? Неужели вернулись за ним? Наконец-то вычислили свою самую крупную и главную добычу?

Он был монстром, напавшим на их город, и он проиграл. Сбежал, позволил братьям утащить его на глубину, пока остальные погибали.

Гниющая рука схватила его за подбородок. Он чувствовал острые как лезвия кончики ее когтей и отсутствие перепонок, которые сгнили в первую очередь. Она подтянула задыхающегося от трупного смрада Дайоса к себе и заставила взглянуть на кошмар, оставшийся на месте ее лица. Там не было ничего от той женщины, которая его привлекала.

– Ты ведь хотел меня, – прошипела она. – И взял бы, если бы я тебе позволила. Я была лучшей в своей кладке, сильнейшей, самой искусной охотницей в стае. Думаешь, меня заменит какая-то ахромо?