Книга Шепот глубин, страница 113 – Эмма Хамм

– Так грозы и не прекратились, – задумчиво сказала она. – В наших историях всегда говорилось, что земля наверху стала непригодной для жизни. Слишком много бурь, извержений вулканов, разрушительных волн. Людей прогнала сама погода, но так как мы не могли улететь с планеты, то нашли другое место обитания.

– Гроз все еще много. Боги на поверхности всегда злятся, – ответил он. – Я был на поверхности всего несколько раз. Там много того, о чем твои люди наверняка даже не подозревают. Но бури все еще смертельны. Океан пытается забрать себе сушу, а суша сопротивляется.

Пожалуй, это был довольно-таки упрощенный взгляд на сложные погодные явления, которые почти разрушили планету.

– Мы зовем это ураганами. И цунами.

– Так вы знаете о том, что океан хочет захватить всю вашу землю?

– Мы знаем, что из-за бурь на поверхности стало невозможно жить, а потопы отобрали у нас уйму пригодных земель. Всегда можно было жить на вершинах гор, но в школе нас учили, что бури стали такими сильными, что чем выше люди селились, тем сложнее там становилось выживать.

А жаль. Хотелось бы ей однажды узнать, каково это, стоять на земле с бесконечным запасом кислорода. Узнать, что такое открытый воздух и суша до самого горизонта.

– Когда-нибудь я отнесу тебя туда, – сказал он так тихо, что она его едва расслышала. – Все заслуживают увидеть, откуда они родом. Хотя бы раз.

Мира не выдержала и обхватила его могучее тело руками в надежде, что он поймет, как много это предложение для нее значило.

– Ты уже открыл мне так много, Арджес. Ты подарил мне такой океан, о котором я никогда и мечтать не смела. Как я могу просить тебя показать мне еще и сушу?

Он не ответил, но показалось, словно он хотел сказать, что сделает для нее все что угодно. Потому что она себя в тот момент чувствовала именно так.

Вместе они продолжили плыть, пока вдалеке не показался купол. Мира сама поразилась той печали, что вспыхнула в ее теле. Отчасти потому, что нужно было вылезать из воды, но еще потому, что ему нужно было уходить. Он всегда уходил, и каждый раз с ним становилось сложнее и сложнее прощаться.

Может, он чувствовал то же самое, потому что очень долго и медленно подплывал к люку, а разжимал руки, оказавшись в бассейне, и того дольше.

Даже когда он усадил ее на край, его ладони остались на ее бедрах. Мокрое платье липло к коже, и ей внезапно захотелось сорвать его прочь в надежде, что тогда он останется.

Даже если бы Арджес завис там, где она его не увидит, по крайней мере, он бы видел ее.

Мира сняла маску и уставилась на него. Наконец она не выдержала. Потому что по его глазам уже было видно, что он уходит, и она… она…

– Не хочу, чтобы ты уходил.

Он замер, а потом тихо переспросил:

– Что ты сказала?

– Не хочу, чтобы ты уходил, – повторила она. – Мне не нравится быть одной. Без тебя.

– Ты можешь говорить со своей коробкой.

– Это не то. – Она сглотнула, осознавая, что кому-то из них придется сделать первый шаг. Девушка знала, что он к ней что-то чувствовал. Знала, что чувствовала она сама.

И пусть ее рассудок кричал, что у них не получится. Что человеку и ундине не суждено быть вместе. Ей уже давно казалось, что эти слова нужно было сказать. Даже если это все усложнит.

Коснувшись его рук на своей талии, она решила, что если кто-то из них должен быть первым, то пусть это будет она.