Книга Морская невеста, страница 113 – Эмма Хамм

Рыча, он бросил остатки рома в камин. Он взорвался с волной жара и осколками.

Манус отпрянул, он смутно помнил, что огонь мог обжечь, но ноги забыли, как двигаться. Он запнулся о свои сапоги и упал на стул со стуком.

— Так вот как хозяин дома проводит свои дни.

Он узнал мужчину, прошедшего в комнату, но не помнил, почему. Высокий рыжеволосый занимал много места. Его лицо было красивым… и нечеловеческим.

Манус оскалился.

— Я не давал тебе разрешение пересекать мой порог, фейри.

— Мне не требуется разрешение, — лепрекон обошел гору бутылок и прислонился плечом к камину. Он окинул Мануса взглядом. — Выглядишь ужасно.

— Если умный, поймешь причину, — Манус потянулся за другой бутылкой, но пальцы замерли в воздухе, он понял, что уже все выпил. — Черт.

Лепрекон смотрел, как Манус замер. Его глаза пылали, но Манус не позволял себе почесать шею, где магия фейри давила сильнее всего.

— Почему ты тут? — выдавил Манус. — Мало наделал?

— А что я наделал?

— Слуги говорят, — он махнул вяло в сторону двери. — И я не слепой. Я видел, как ты смотрел на нее, и я знаю, что ты повлиял на случившееся.

— Да? — лепрекон приподнял рыжую бровь. — Расскажи мне.

— Я знаю ваш вид. Я видел, как ты бродишь по улицам, хвалишь дам, мрачно глядишь на мужчин. Ты грубиян, охотишься на слабых. И ты видел в моей Сирше легкую добычу.

— Твоей Сирше?

— Да, моей, — прорычал Манус. — Или ты теперь считаешь ее своей?

— Я не заявляю власть над другим человеком.

Холодный смех вырвался из Мануса, громкий и жестокий.

— А я думал, что фейри не могут врать.

Молчание после этого ударило по его ушам. Лепрекон смотрел на него, впиваясь взглядом глубоко в душу, и Манусу это не нравилось. Мужчина видел слишком много.

Лепрекон кашлянул.

— Думаешь, мы с Сиршей… что? Были любовниками?

— Как я и говорил. Люди рассказывали.

— Да, она всегда переживала из-за этого. Мне нравится смеяться над вашими глупыми идеалами, но она чувствительно относилась к страданиям людей. Она не хотела, чтобы хоть кто-то из вас был несчастен.

Лепрекон был слишком дружелюбен с его женой. Он говорил, словно они были близкими друзьями, и слова жалили. Сирша ни разу не озвучивала тревоги Манусу. Она всегда была счастливой, что бы ни видела.

Он вздохнул и зажал переносицу.

— Если ты делаешь ее счастливой, тогда удачи вам.

— Что, прости?

— Просто заботься о ней, — процедил Манус. Слова были ножом в животе, крутились с каждым звуком, слетающим с губ. — Она важна для меня, что бы ты ни думал. Я знаю, что она не мертва. Я знаю, что она не вернулась бы к той кошмарной жизни, которую вела. Остаешься ту. Заботься о ней, или я отслежу тебя и убью.

Лепрекон странно посмотрел на него.

— Ты отдаешь ее мне?

Руки Мануса дрожали. Его кулаки сжались, хотели ударить по чему-нибудь. Но дело было не в нем. Даже пьяный и колеблющийся, он хотел, чтобы Сирша была счастлива. Если она выбрала этого мужчину, то ему нужно было предупредить его.

— Она — нежная и с золотым сердцем. Будь осторожен с ней, лепрекон.

— Но ты отдаешь ее мне? — фейри щелкнул пальцами. — Вот так?

— Не просто так. Она — личность, — и она должна была принимать свои решения, но ему нужен был контроль. Она бросила его. Ему решать, вернется ли она. — Просто… не дай ей забыть, что ее любил дурак, который ошибался, но пытался сделать ее счастливой.