Книга Баллада ворона, страница 115 – Эмма Хамм

Дрожь пробежала по спине Айслинг. Магия толкала ее вперед, к Кэрман, пока ее подбородок не лег на плечо ведьмы-королевы.

— Сними мои цепи, дитя, и вместе мы спасем не только твоих фейри, но и всех ведьм, которые нуждаются в нас.

— Нет, — проскулила она, пытаясь бороться с магией, которая не отпускала ее.

Кэрман прижалась губами к уху Айслинг.

— Тогда ощути их боль.

Волна ощущений лилась из ведьмы-королевы в Айслинг. Боль, какую она еще не чувствовала, грозила переполнить ее. Ее спина выгнулась, толкая ее ближе в руки Кэрман.

Где были цепи? Но она лишь миг думала об этом, а потом ее снова захлестнули чувства. Ненависть, боль, печаль — все эмоции, что она ощущала до этого, но не могла узнать, потому что они были намного сильнее всего, что было в ее короткой жизни.

Айслинг не могла думать. Она едва дышала, эмоции поглощали ее, и она не могла отыскать границу между ними и собой.

— Ощути их, — шептала Кэрман ей на ухо. — Ощути ведьм, которых ты лишаешь счастья, мира и покоя. Это их жизни ты уничтожаешь, а не только тех фейри.

Айслинг стиснула зубы и застонала от боли. Она отказывалась верить этим словам. Они были лишь историей, которую ей рассказывала Кэрман. Боль было легко подделать. Эмоциями было просто управлять. Она не преклонится перед ведьмой, которая хотела, чтобы она пала к ее ногам.

Губы прижались к ее уху, слова срывались с медового языка:

— Лилит, первая из нас. Ее убил ее бог за то, что она была женщиной. Она умерла одна, в боли, и тьма поглотила ее.

Боль пронзила ее спину, словно кто-то оторвал крылья. Айслинг вздрогнула, лопатки двигались, пытаясь прогнать обжигающую боль.

— Пандора была слишком красивой и любопытной. Она открыла ящик тайн и узнала все, что не должны были знать женщины. Они заперли ее, но она не может умереть. Они дали ей бессмертие, чтобы она навеки узнала, что такое быть одной.

Печаль, жажда любви пронзили ее грудь, вызвали слезы на глазах. Она хотела, чтобы хоть кто-то любил ее, пусть даже пару мгновений. Только бы она не была одна.

— Они звали ее ведьмой, но она была Гекатой, матерью луны, богиней магии, и она дала нам силу, которую мы хотели, а они сожгли ее. Ты ощущала тот огонь раньше, ты знаешь боль, которую она ощутила, стоя у того шеста, глядя на людей, которые признавались ей в любви, а потом смотрели и смеялись.

Айслинг снова ощущала огонь у своих ног, но в этот раз ее не спас бы Неблагой. Кожа ее ног сгорала, боль была неописуемой.

— Клеопатра и Елена, самые красивые женщины в истории. Они не были ведьмами, просто знали, что у них есть власть из-за их красоты. Они заставляли мужчин вставать на колени перед ними, и из-за этого их убили ножом между ребер. Они смотрели на звезды и молили кого-то спасти их, но никто не захотел, — Кэрман снова прижалась губами к ее уху, обжигая этим поцелуем. — Они издевались над их телами перед сожжением, потому что красивыми вещами нужно было обладать, и они не могли существовать без синяков от руки мужчины.

Айслинг замотала головой, пытаясь врываться из древней печали, идущей не только от ее магии, но и от ее пола.

— Хватит.

— Моргана ле Фэй, Жана Д’Арк, Тиамат, Серсея, Медуза — женщины во все времена, которые родятся, родили, жили и умирали, потому что ты им не поможешь. Мы можем порвать ткань времени и избавить их от боли, разрушения их разумов и тел. Ты лишаешь их этой жизни.