Книга Крестная мать, страница 81 – Звева Казати Модиньяни

– Что вы хотели мне сказать прошлой ночью, когда я уходил из монастыря?

– Что я обнаружила микрофон, спрятанный в лампе, в приемной, где мы с вами беседовали. Щупальца спрута дотянутся куда угодно, – с горькой улыбкой произнесла Нэнси. – И я испугалась за вас. Поэтому я решила вызвать Тейлора Карра.

– Если жертва – важная персона, то и убийцу выбирают из лучших, – заметил журналист так, словно имел в виду не себя, а какое-то постороннее лицо.

– Вы – под моим покровительством, – успокоила его Нэнси. – Даю слово, с вами ничего не случится. Никто не осмелится причинить вам зло.

После этих слов она медленно удалилась, закрыв за собой дверь.

Чей-то голос разбудил погруженного в сон Марка Фосетта, а на плечо опустилась тяжелая рука. Журналист стряхнул груз сонных кошмаров и открыл глаза.

– Вы проспали целый день, – доброжелательно произнес огромный мужчина. – Я собираюсь ужинать. Составите мне компанию?

Марк потянулся, окончательно проснулся и узнал говорившего. Он видел этого человека несколько дней назад, когда они с Джанни Риччи ездили к вилле. Тут же Марку припомнился рассказ Нэнси, и журналисту показалось, что он и хозяин дома знакомы сто лет. Перед ним стоял Хосе Висенте Доминичи.

– А она где? – спросил Марк, имея в виду Нэнси.

– Уехала, – ответил Хосе Висенте. – Мы одни. А вы можете переодеться, если хотите. Я вас буду ждать в кухне, где обычно обедаю, – добавил хозяин, показав на одежду, приготовленную на стуле.

Хосе Висенте вышел, а Марк сел на постели, задумчиво провел рукой по лицу, взъерошил волосы.

Он проспал восемь часов подряд, но тревога и усталость не исчезли. Что случилось за это время? О чем договорились Нэнси и оба ее мужа? Что будет с ним? Он лихорадочно размышлял, пытаясь хоть за что-то зацепиться, но никак не мог выбраться из лабиринта, куда попал. В какой-то момент ему казалось, что выход найден, но тут же на него нападал безотчетный страх.

Марк прошел в ванную и удивился, обнаружив в сицилийском городке ванную комнату вполне голливудских стандартов. Он с удовольствием побрился и испытал чувство облегчения, встав под душ. Надев брюки и спортивную куртку, Фосетт с удовлетворением убедился, что все подобрано точно по размеру, включая рубашку и белье.

Когда гость появился на кухне, Хосе Висенте резал хлеб. Служанка сливала дымящиеся спагетти. Хозяин сделал едва заметный знак, и женщина тотчас же вышла. Хосе Висенте предложил Марку занять место за столом, накрытым на двоих.

Хосе Висенте полил спагетти, положенные на большое блюдо, острым соусом с чесноком, перцем, оливковым маслом.

– Говорят, я неплохо готовлю, – заметил он.

– Аромат – прекрасный и, похоже, подтверждает мнение ценителей вашего кулинарного искусства, – произнес Марк.

Он искал и не мог найти предлог, чтобы вернуться к обсуждению темы, волновавшей его. Хосе щедро положил ему на тарелку спагетти.

– Попробуйте и скажите, удался ли мне шедевр, – заявил хозяин со знанием дела.

Казалось, для Хосе Висенте в данный момент не было ничего важней дымящихся макарон, распространявших аппетитный запах.

Журналист, следуя примеру хозяина, засунул за ворот большую накрахмаленную салфетку и небрежно спросил:

– А меня под каким соусом приготовят?

– Хорошо, что вы не забыли о салфетке, – жизнерадостно произнес Хосе Висенте. – Спагетти следует есть осторожно. Ну, пробуйте, пробуйте…

Марк неловко накрутил спагетти на вилку и поднес их ко рту. Жевал он медленно, стараясь распробовать, но никакого удовольствия от еды не получил: макароны были не доварены, переперчены и обжигали рот. Он выпил глоток красного вина, но от этого вкус не улучшился.

– Ну как? Вкусно? – поинтересовался Хосе.

– Божественно! – соврал Марк, потом раскашлялся и покраснел; у него даже слезы выступили на глазах.

– А врать вы совсем не умеете! – воскликнул хозяин и громко расхохотался.

– Зато вы очень хорошо умеете увиливать от вопросов.

– Чистая правда! – согласился Хосе Висенте. – Но вам я отвечу. Никто вас ни под каким соусом приготавливать не собирается. Вы чувствуете себя в опасности, потому что начитались всяких фантастических историй про мафию. Вы спокойно вернетесь в Нью-Йорк и напишете статью.

Говорил Хосе Висенте совершенно невозмутимо. Он, казалось, целиком был поглощен спагетти.

– Жаль, что вы не в состоянии оценить это блюдо, – заключил хозяин, с удовлетворением прожевывая очередную порцию макарон.

Марк к еде больше не притронулся.

– Вы прекрасно знаете, что у меня отобрали пленки, – заметил он. – Кроме того, газету больше не интересует мое интервью.

– Я сказал «статья», а не «интервью», – уточнил великан. – Факт остается фактом – адвокат Нэнси Пертиначе находится в монастыре. Можете рассказать в общих чертах историю ее жизни.

Ту, что знают все; то, что подтверждает и она сама. Нэнси совершенно убеждена: вы в состоянии сообразить, какие факты следует рассказать, а какие – забыть.

Хосе Висенте налил себе стакан красного вина и с удовольствием сделал два больших глотка.

– То есть свое задание я как бы выполню? – насмешливо спросил Марк. – Вы это хотели сказать?

Хосе Висенте не обратил внимания на иронию и спокойно ответил:

– Вы ведь для этого приезжали на Сицилию, правда?

– Но зачем Нэнси рассказала мне свою жизнь? Она же знала, я не смогу использовать ее рассказ?

Хозяин встал, вынул из духовки блюдо риса и поставил его на стол.

– Попробуйте. Это не очень остро. И перестаньте ломать голову над поведением Нэнси. Она действует в согласии со звездами, которым нет дела до нас. Ее логика нас с вами во внимание не принимает.

– Но Нэнси рассказала мне правду?

– Считайте как хотите, – ответил Хосе Висенте и добавил: – Кончайте ужин, нам пора ехать.

Марк обратил внимание, что Хосе Висенте уже не был тем добродушным, спокойным человеком, о котором рассказывала Нэнси. Добрый великан из истории монахини превратился во властного, жесткого хозяина.

– Куда ехать?

– Вы возвращаетесь в Нью-Йорк. Я еду с вами.

Нэнси попросила проводить вас. Она убеждена, со мной вам будет спокойней.

– А где Нэнси и Тейлор?

– Обсуждают кое-какие проблемы, – ответил Хосе Висенте, вытирая кусочком хлеба остатки соуса с тарелки.

– Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю, – вздохнул журналист.

– А тут и понимать нечего, – отозвался сицилиец.