Книга Военный инженер Ермака. Книга 1, страница 41 – Михаил Воронцов

Лука Щетинистый кивнул.

— Все будет сделано, Ермак Тимофеевич.

Я подбежал к раненому Сафаром казаку. Тот стоял бледный, кривился от боли, но не стонал. Я, конечно, не врач, но кое в чем разбираюсь. Рана была неглубокой, крупные сосуды и сухожилия не задеты.

К нам подошел Никита Грамотей. Тоже глянул рану, затем обмотал ее тканью — вроде как перевязку сделал.

— Жить будешь, — сказал он казаку. — Зашьют, и все будет хорошо. Но потерпеть, конечно, придется.

Затем к нам шагнул еще и Ермак.

— Молодец, — сказал он раненому. — Поправишься. Раны — спутники казачьей жизни. Если на них не обращать внимания, болят меньше. Уж я-то знаю!

Затем он обратился ко мне и Никите:

— Отведите человека в лекарню.

Мы отправились через весь городок. Она оказалась почти на противоположной стороне.

Мы с Никитой Грамотеем шли быстро, поддерживая раненого казака под плечи. Кровь просачивалась через ткань тёмными пятнами. Он шёл сам, но немного шатался.

— Потерпи, парень. Сейчас дойдём, — говорил Никита. — Аграфена тебя быстро подлечит.

— Как звать тебя? — спросил я, поддерживая его с другой стороны.

— Тимофей… Тимофей Кручин… — выдавил он сквозь зубы.

Мы свернули к старой избушке у стены, где находилась лекарня. Доски у входа были тёмные от смолы, дверь низкая. Внутри пахло дымом, травами, уксусом и сушёными корнями. Там было сухо, тепло, и тихо. Раненых и больных в избушке не оказалось.

— Раненый, — произнес Никита.

На лавке у стены сидела, как я понял, сама Аграфена. Женщина крупная, суровая, с простым платком на голове. Она посмотрела на нас.

— Кто тебя так? — сказала она, вставая. — На лавку ложись. Как звать тебя?

— Тимофей. Купец Сафар полоснул, — сказал я. — Не купцом он оказался, а татарским лазутчиком.

— Сафар? Это который рыбой торгует?

— Он самый, — подтвердил Никита.

— Никогда он мне не нравился, — скривила губы Аграфена. — Улыбается, смотрит ласково, а внутри глаз — темнота и злоба. И права, к сожалению, оказалась.

Тимофей снял рубашку и лег. Аграфена осмотрела рану. Не слишком глубокая. Кровь шла медленно, уже свёртывалась. Пальцами казак шевелить мог. Кости и сухожилия целы.

— Хорошо. Будем шить, — сказала Аграфена. — Нитку, иглу, кипятку!

Из-за занавески показалась девушка лет шестнадцати. Она принесла металлический ковш с кипятком, в котором уже лежала игла. Затем подала обмотку, бурдюк с каким-то отваром и клубок нити.

Я смотрел, как она готовится.

Зашивать без обезболивания — это очень неприятно. Может, она что-то даст ему? Тут даже алкоголь подойдет. Хоть немного притупит ощущения.

Тимофей лежал бледный.

— Не бойся, — сказала ему Аграфена. — Сейчас Даша придет, поговорит с тобой.

Даша? Какая-то женщина? А что она сделает?

Через минуту дверь в избу открылась и вошла девушка. Я понял, что это та самая Даша. Я ее, кстати, уже встречал, когда ходил утром купаться. Шел на речку, а она стояла у пристани. Тогда я видел ее мельком и издалека, а сейчас смог рассмотреть.

Высокая, стройная, в тёмной одежде. Лет двадцать ей или меньше. Очень красивая. Лицо загадочное, непонятное. Глаза темные, глубокие. Раньше думал, что фраза «глаза, как омуты» глупая, а теперь вижу — нет.

— Раненый, — сказала Аграфена. — Будем шить. Поговори с ним.

— Конечно, — ответила Даша.

Какой красивый у нее голос. Сказала вроде негромко, а будто до глубины души слова добрались.