Книга Военный инженер Ермака. Книга 1, страница 80 – Михаил Воронцов

Я решил пойти с этим вопросом к Ермаку.

Он был в своей избе. Она стояла неподалеку от часовни и размерами не сильно отличалась от моей. Никакой роскоши. Я постучался и вошел.

Ермак сидел на лавке у стола. Перед ним миска с похлёбкой, кусок чёрного хлеба. Он ел медленно, как человек, в жизни которого бывали голодные дни и который привык ценить еду.

Атаман глянул на меня, не поднимаясь.

— Здравствуй, Максим. Ты с чем?

— Здравствуй, Ермак Тимофеевич. По делу, — ответил я. — Насчёт будущего.

Он усмехнулся, отложил ложку.

— У тебя всё по будущему. Ну, давай.

— Мы делаем самострелы. Но их мало, ими одними татар не победить. Нужно огнестрельное оружие.

— Пушки ты придумал хорошие, — сказал Ермак. — Выстрелили, побили врагов. Но дело даже не в пушках. Пороха у нас мало.

— Вот об этом и говорю, — кивнул я. — Надо делать порох самим. Уголь у нас есть. С серой пока сложно, но я надеюсь найти месторождение или пирит. А вот селитру можно начать делать уже сейчас. Нужна яма. В нее мы покидаем навоз. Поставим над ней клетки с животными. Со временем из неё начнёт выходить селитра. Её потом придется промывать, сушить, снова промывать.

Ермак слушал внимательно, не шевелясь.

— Правильно говоришь. Как селитру делают, я слышал. Про ямы эти. Только, — он поднял палец, — во-первых: так весь город провоняет, а казаки этого не поймут. Они, конечно, терпеливые, но не настолько. Будут говорить, что живем посреди навоза. Ропот пойдет.

— Яму можно сделать подальше, где-нибудь в углу.

— Не думаю, что это сильно поможет, — покачал головой Ермак. — Если ветер пойдет на город, почувствуют все.

Я промолчал.

— Ладно. Второе, — продолжил он. — Серы всё равно нет. Сколько ты будешь ждать, пока найдётся твой серный камень? Месяц? Полгода? А бой может быть через неделю.

— Я не говорю, что завтра всё заработает. Но если не начать — не будет и через полгода. А так хотя бы будет шанс.

— А третье, — Ермак чуть подался вперёд, — Самое главное. Если Кучум прознает, что навоз можно превращать в селитру, он тоже начнёт. А у него людей куда больше. И ресурсов. И животных. И места. И если он начнет порох делать, а не получать его понемногу с Бухары, нам конец. Мы же ему сами идею подадим.

Я почувствовал, что Ермак прав. Не придерёшься к его словам.

— Ты хочешь, чтобы я отдал приказ начать варить селитру из дерьма, — сказал он, — а в результате пока что получу вонючую яму, без пороха и с риском, что татары сами начнут это делать. Верно?

— Верно, — ответил я. — Но другого выхода не вижу.

— Думай, Максим, думай, — произнес Ермак. — Думаешь, я не хочу пороха? Еще как хочу! Но таким способом мы сейчас можем перепрыгнуть из огня да в полымя.

И Ермак вернулся к своей похлёбке. Я вышел, ничего не сказав.

Значит, пойду дальше делать свои самострелы.

Я почти дошел до кузни и там увидел Дашу. В белом платье, не в черном, в котором она пряталась в ночной темноте. Она стояла, разговаривала с какой-то девушкой, держащей большую корзину. Затем та ушла, и мы встретились взглядами.

Лицо Даши было грустным. Она совершенно не напоминала ту девушку, с которой мы я ходил в ночное путешествие на речку.

Я подошёл к ней.

— Что случилось?

— Человек умер. Егор. Чинил струги и порезал руку. Рана вроде пустяковая, но умер. За ночь рука распухла, жар пошёл, к утру уже не дышал. Совсем молодой парень. Очень жаль его.