Книга Военный инженер Ермака. Книга 1, страница 9 – Михаил Воронцов

Внутри, как и следовало ожидать, оказалось неуютно. Сруб освещался слабым светом, пробивавшимся сквозь щели в ставнях и в крыше. Посреди избы — грубо сколоченный стол из потемневших досок, лавка у стены, широкая, но жесткая, предназначенная для сна заключённых. Была еще печь, но никаких дров рядом с ней.

В углу стояла кадка с водой, рядом ковшик. Под кадкой пол мокрый, видно, она немного подтекала. Мне принесли еду — кусок хлеба и деревянную миску с рыбой. Есть хотелось, несмотря на всю ситуацию.

Что за чушь нес шаман? Какая черная душа? Какой поиск крови? То, что он мог узнать о моем появлении здесь, это ладно. Шаманы умеют тонко чувствовать мир вокруг… но с чего он решил, что я желаю зла? Или он специально обманул Ермака? Очень на это похоже. В Сибири шестнадцатого века много разных племен, поэтому все очень непросто. Шаману вогулов Ермак разрешил жить в захваченной им татарской столице, но является ли шаман его другом?

Понятно, что здесь политика — Ермак, как умный человек, привлекает на свою сторону исконных жителей этих мест, или, хотя бы, добивается их нейтралитета. Но, похоже, среди них есть те, кто пытается причинить вред.

Хотя, может, шаман просто заблуждается. Показалось ему что-то — и поверил в это. В любом случае, мою судьбу завтра решит походный священник. Буду надеяться, что он порядочный человек.

Несмотря на тревоги, я хорошо выспался. Утром мне снова принесли еду. Я все съел и продолжил ждать суда над собой. Только когда стемнело, дверь снова открылась.

Вошел казак и с ним мужчина лет пятидесяти. Сухой, в темной рясе, с аккуратной седой бородой. Священник отряда Игнатий Тихомолв.

— Ты, стало быть, тот, кто потерял память, и кого шаман вогулов назвал «темной душой»? — улыбнулся он.

— Да, я. Вроде того… — я развел руками.

От его улыбки мне стало спокойней. Да и лицо у человека умное, рассудительное.

— Я здешний иерей. Игнатий. Казаки прозвали меня Тихомолвом. Хотя обычно я говорю не так уж и тихо.

— Максим, — скромно ответил я.

— Вообще-то, мы знакомы, — снова улыбнулся Игнатий. — Пойдем со мной. Надо поговорить

Церковь в Сибире стояла неподалеку от стены острога, с внешней стороны. Все правильно — в острог входить имеют право не все, а в церковь — кто угодно. Рядом с ней — келья отца Игнатия, сложенная из тесаных бревен, с крошечным окошком.

В церкви было очень чисто, пахло ладаном и еловыми лапами. Мы (я, Игнатий и казак-конвоир) заглянули в церковь, а затем прошли в келью. Меня поразило число книг в ней. Я узнал церковнославянские буквы.

— Видишь ли, — сказал Игнатий, глядя мне в глаза, — не очень понятно, что с тобой случилось. Да еще и шаман подлил масла в огонь. А он, хотя и язычник, замечает многое.

Я ответил не сразу.

— Моя душа не стала черной, — проговорил я. — Крови она не хочет. Не знаю, что произошло, но зла людям я не желаю. Я потерял память, но когда меня окружил свет, я многое узнал о мире и хочу применить эти знания во благо.

— Я человек грамотный, — спокойно сказал Игнатий. — Много читал. И много думал. Мир не так прост, как кажется. Может, то, что случилось есть промысел Божий. Но мне бы хотелось в этом убедиться. Увы, не один Бог действует на земле.

Он встал, зажег лампаду, подошёл к иконе и перекрестился. Потом остановился, будто задумавшись.