Книга Военный инженер Ермака. Книга 2, страница 45 – Михаил Воронцов

Ну вроде все.

Начало перевооружения положено. «Русский чо ко ну» будем называть «многозарядным самострелом», чтоб меньше ломать язык китайскими словами. В принципе, так всем понятно.

* * *

Ночь над Иртышом стояла чёрная, глухая, беззвездная.

В узкой, покрашенной в темный цвет лодке, едва заметной среди темной воды, сидели трое. Сотник Черкас Александров сидел на носу, обернувшись к спутникам. Он не грёб, только вслушивался, смотрел, водил взглядом по берегам. Его дело — смотреть и решать, когда что делать. За веслами сидели Микита, невысокий и худощавый казак, считавшийся одним из лучших охотников в отряде, и спокойный широкоплечий Кондрат. Слышались только тихое поскрипывание уключин да еще более тихий плеск воды.

Черкас выбрал их не случайно. Сам он говорил мало, и спутники были такими же. В этом походе не нужны были разговоры. Только зоркие глаза, крепкие руки и ровное дыхание.

Они шли на Русь. Письма, завернутые в непромокаемую кожу лежали за пазухой у Черкаса. Один — Строгановым, другое — царю. В них рассказывалось о том, что происходит в Сибири, о победе над Кучумом во время осады Кашлыка. Просилось в письмах о помощи. Людьми, оружием, порохом, инструментами. Если письма дойдут — может, будет помощь. Если не от Строгановых, то от царя. Если нет — вся надежда только на себя.

Плыли ночью, а днём прятались. Лодку — в прибрежные заросли, и сами куда-нибудь за деревья, туда, где можно незаметно развести костер. Втроем против большого отряда не выстоять.

Теперь — ночь. Время идти дальше.

Они обогнули очередной изгиб. Вода здесь глубокая. Вдруг Черкас поднял руку. Весла замерли. Все застыли.

Послышалось фырканье лошади. Затем негромкий гортанный голос, потом еще один и смех.

— К берегу, — тихо Черкас.

Лодка мягко ткнулась в прибрежную жижу. Все трое выбрались, вытащили лодку в кусты и прошли дальше по течению посмотреть.

На другом берегу виднелся огонь, мутное зарево сквозь деревья. Судя по голосам — татары. Десятка два, не меньше.

— Будем ждать, — сказал Черкас. — Скорее всего, они здесь ненадолго.

* * *

Хан Кучум сидел, не шевелясь, как каменная статуя. Только глаза его двигались — медленно, будто отслеживая в уме линии на ковре, растянутом под ногами. В шатре стояла тишина. Даже жаровня не трещала — угли догорали молча, как будто боялись потревожить мысли повелителя.

Перед ханом, на коленях, замер один из старших нукеров. Моложе сорока, но лицо уже с морщинами, с резким, как резцом вытесанным, подбородком. За плечами — походы, за поясом — клинок, в голове — верность.

Кучум не спеша выпрямился. Потом сделал глоток горячего отвара, поставил чашу, и, не глядя на нукера, заговорил:

— Тишина делает людей глупыми.

Нукер кивнул. Он знал, что с ханом лучше соглашаться, что бы он не говорил.

— Когда вокруг нет врага, — продолжил хан, — человек начинает думать, что враг исчез и можно не бояться.

Он перевёл взгляд на собеседника.

— Но враг, который не нападает — самый страшный. Он смотрит и ждет. Надо направить к Искеру отряд. Небольшой, воинов пятьдесят. Пусть бьет тех, кто выходит за ворота. Пусть Ермак каждую секунду ждет стрелы. Он спрятался за стенами, но то, что за ними, ему не принадлежит.

* * *

…Значит, с основными арбалетами и «производственной частью» мы разобрались. То есть механизм запущен. Кузни и мастерские и все остальное строится, казаки смирились со своей незавидной участью (то есть с тем, что придется работать). Арбалеты в отряде, если ничего не случится, будут.