Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 58 – Михаил Воронцов

Святилище сгорело. Они подожгли его за татарскую милость и обещанную награду. А может, потому что просто испугались.

Игнат удивился себе. Раньше грабил, убивал, и ничего не чувствовал. Неужто святилище так на него подействовало? Может, и вправду там было что-то хорошее, то, что выше людских жизней, и именно за этим приходили туда вогулы?

Будь они прокляты. И вогулы, и татары, и в особенности их шаман — предатель. Он, интересно, что сейчас чувствует? Или из-за своей злобы — ничего?

Река поначалу приняла их будто равнодушно, как принимает всё, что плывёт по его водам, — мёртвое и живое, правое и неправое. По левому берегу курились туманы, по правому чернел камыш. Вёсла тихо входили в воду, но каждый всплеск в глубине души отдавался ударами колокола.

Звуки на воде разносятся далеко-далеко. Любой звук выдаст их тому, кто окажется где-то здесь.

— Тише, — одними губами говорил Игнат. — Тише.

Вдоль берега, где ивовые корни пили чёрную воду, цеплялись клочья тумана. Иногда налетал ветер и резал лицо. Ухнул филин. Взвизгнула лиса. Каждый звук казался знамением.

Чем дальше от проклятого кострища, тем сильнее казалось, что духи — не пустая болтовня. Ночь висела так низко, что казалось — заденешь макушкой. И в этой ночи за каждым поворотом шевелилось что-то невидимое. Белый пень на берегу вот-вот обернётся старухой с закрытым лицом. Болотный огонёк поманит за собой в трясину.

Михайло неловко крестился, Андрей молчал, стараясь не шуметь. Фёдор шептал беззвучную молитву. Игнат смотрел вперёд, где в лунной дорожке блестел перекат, и думал о том, где спрятаться на рассвете.

Вдруг по воде скользнул дрожащий свет. На миг показалось — костёр на берегу. Но свет мигнул и покатился в сторону, как капля ртути. Звякнуло железо. Зашуршало в кустах — будто несколько голосов зашептались.

Люди замерли.

— Что это такое? — тихо спросил Андрей, перекрестившись.

— Не смотри, — выдохнул Игнат. — Не смотри, иначе духи заберут тебя. Это тебе не московские леса. Здесь все по-другому.

— Да, — согласился с ним Федор. — На духов нельзя смотреть и прислушиваться к их голосам. Они зазовут к себе, и все, назад не вернешься.

К началу рассвета небо за левым берегом посветлело. С холмов потянуло сыростью и холодом.

— Туда, — Игнат кивнул на тёмный проход под ивами между камышами. — Видишь? Там спрячемся. Никто нас в ней не найдет.

Они втянули лодку в зелёный лабиринт. Камыш шуршал по бортам, оставляя мокрые полосы.

— Стой, — скомандовал Игнат. — Не мни камыш, заметят.

Нос упёрся в заросли. Они укрыли лодку — теперь ее не видно с реки и с берега.

— По очереди караулим, — распорядился Игнат. — Я первый, потом Андрей, Фёдор, Михайло. Спать — вполглаза. Услышите конский топот или голоса — ни шевелиться. Понятно?

— Понятно, — вздохнув, ответил Федор. — Чего ж тут непонятного. Будем спать, надеясь, что проснемся.

Все улеглись. Игнат, подумав, остался пока что на корме, решив следить за водой через скрывающие лодку ветки. Здесь его не видно, зато он видит всех.

С берега донёсся неровный стук. Игнат напрягся, но понял — дятел. Треснула ветка — белка. Всё обычное, неопасное.

Солнце поднималось. Река шуршала о корни ракиты. Всплеснула огромная рыбина, пошла волна, и лодка заколыхалась, по ней побежали тонкие тени.

Где-то по открытой воде могла пройти любая лодка — татарская, казачья, вогулов, остяков — но сюда, в зелёный карман, чужой взгляд не должен был заглянуть.