Книга Теперь я не Адвокат 1, страница 49 – Сергей Карелин, Михаил Воронцов

Поинтересовавшись, живой я или не очень, Вика сказала, что у нас появились шансы для первой победы в деле Левшина.

— Очень здорово, но что ты имеешь в виду? — заинтересовался я.

— Скоро у Романа в суде продление содержания под стражей.

— Это я знаю, но, боюсь, сделать что-то нереально.

— Еще как реально. Знаешь, кто судья? — хитро посмотрела на меня с экрана телефона Вика.

— Нет, но я знаю, кто такие судьи и восторга по этому поводу не ощущаю, — скепсис опять вернулся в мой голос.

— Розумовский Михаил Филатович.

— Ничего себе! — изумился я. — А он что, еще работает?

— Как видишь, да, — довольно улыбалась Вика.

Новость действительно очень хорошая. Не знаю, сколько лет Михаилу Филатовичу, но больше семидесяти — точно. И он один из немногих честных и принципиальных судей, оставшихся в этом мире.

Эти качества ему сослужили плохую службу. Будь он другим, карьера у него сложилась бы куда лучше. Хотя он и без того уважаемый и обеспеченный человек.

А еще резкий, не лезущий за словом в карман. Его побаивается и председатель суда, и прочие люди из системы. Ругаться с ним — себе дороже, тем более, что в случае конфликта правда наверняка будет на его стороне.

Во время работы в полиции он пару раз вызывал меня свидетелем по уголовным делам с моим участием. Людей он судил абсолютно виновных, но формальности в полицейских материалах всегда соблюдались со скрипом. Где-то роспись задним числом, где-то факты немного изменены — ничего страшного, но все-таки.

— На дворе — ночь, — строго увещевал облаченный в мантию седой, как лунь, дедушка, — фонарей на той улице — никаких, я по ней частенько езжу. И как же вы заметили, что подсудимому передают пакет с наркотиками?

— Заметил, ваша честь! Зрение хорошее! И, вроде, светлее тогда было, чем обычно. Машина, кажется, фары включила, точно не помню.

Чувствовал я себя тогда очень неуютно. Еле отбился от суровых вопросов. Наркотики, разумеется, передавались, этого никто не отрицал, но видеть я, конечно, не видел ни черта, хотя свидетельские показания дал немного другие — такие, как полагается.

Должен был видеть — значит, видел. А Михаил Филатович очень не любит, когда закон отодвигают в сторону, пусть даже немного и только для наказания нехороших людей.

Тут у нас с ним принципиальные расхождения во взглядах.

— Думаю, — продолжила рассуждать Вика, — надо будет срочно узнать информацию о понятых, которые присутствовали при обыске машины. В деле они записаны, как случайные прохожие, но мы-то знаем, что это не так.

«Не так» — не то слово. Понятыми в таких делах являются исключительно знакомые следователей или оперативников. Проходящий мимо гражданин ни за что не пойдет участвовать в каких-то полицейских мероприятиях, а если и пойдет, то потом может что угодно ляпнуть на суде.

В белых перчатках полиция свою работу никогда не выполняла и не будет, поэтому понятые всегда говорят не то, что есть на самом деле, а то, что должно быть.

— Давай попробуем, — согласился я. — Сейчас узнаю, кто они, где живут и займусь.

— Я уже все выяснила сама. Не у тебя одного есть друзья, — ехидно сообщила мне девушка.

Тут же прилетело сообщение.

— Посмотри, пожалуйста. А я снова ухожу на заседание.

До чего приятно иметь дело с умной женщиной! Но не дай бог, они все станут такими. Как тогда жить, не представляю.