Книга Свадьбы, ведьмы, два кольца, страница 106 – Татьяна Антоник

Психея даже не дрогнула. Ее взгляд скользнул с меня на Лалиссу. Холодный, расчетливый.

— Глупое остроумие — плохая замена благоразумию, — заключила она. – Поскольку ты, Лавли, упорствуешь в своем молчании... может, твоя подруга будет сговорчивее? Особенно в более... уединенной обстановке. Борг!

Из тени за Психеей вынырнула знакомая массивная фигура. Он спустил в яму лестницу — грубую, из толстых жердей.

— Лалиссу Пиджен – ко мне, — скомандовала Психея.

— Нет! — рванулась я вперед, но связки держали. — Она не знает ничего! Совсем! Я же говорила!

— Мы проверим, — улыбнулась зловеще Психея без тени тепла. — Опыт показывает, что люди начинают вспоминать удивительные вещи, когда их близким угрожает опасность. Или боль.

Борг спустился на пару ступеней, его огромная рука без труда схватила Лалиссу за плечо. Она даже не вскрикнула, лишь бросила мне быстрый, успокаивающий взгляд.

— О, не волнуйся, Лавли, — сказала она спокойно. — Помни, что я говорила. О жизни после жизни. И о пари, которое мы не успели заключить.

Ее подняли наверх. Лестницу убрали. Дверь захлопнулась со стальным скрежетом. Я осталась в темноте, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Вина накрыла с новой силой, острая и удушающая.

— Идиоты, — прошипела Вспышка. — Лалисса знает о твоих делах не больше меня.

Я молчала, прислушиваясь. Сначала была тишина. Потом... до меня донесся глухой, ритмичный звук. Не крик. Не стон. Это было... напевание, тихое, мелодичное. Лалисса напевала! Какую-то старую песенку с нашего мира про царицу. Совсем не звук человека, которого пытают.

И вот именно это было невыносимее всего. Ее храбрость делала мою вину только острее. Она страдала там из-за меня, из-за моего упрямства, и при этом... пела.

— Я так не могу... — прошептала я, чувствуя, как слезы катятся по щекам. — Я не могу сидеть тут, пока ее... Вспышка, надо что-то делать! Сейчас же!

— А что ты предлагаешь? — скептически спросила мышь. — Попросить Пенни одолжить тебе вилку для побега?

Слова фамильяра я проигнорировала. Она сейчас была плохим помощником, тоже переживая и нервничая за поющую Лалиссу.

Я оглянулась, чтобы посмотреть на свои запястья. Их связывали не обычной веревкой, а какими-то гибкими, но прочными плетеными ремнями, похожими на узкие кожаные плети. Узел был сложным, тугим, и мои пальцы онемели. Магия была под запретом, значит, нужна хитрость. Физическая хитрость.

В полной темноте я рассматривала нашу темницу.Яма была земляной, стены – неровными, с торчащими корнями. И тут мой взгляд упал на один особенно толстый, изогнутый корень, торчащий из стены на уровне моей талии. Он был старым, сухим, с шершавой, почти как наждак, корой.

— Вспышка, — зашептала я, идея обретала форму. — Помнишь, как меня льдом пытали, и как я ржала от щекотки?

— Как же, – клацнула она зубами. – Они решили, что ты сошла с ума. Что с того?

— С того, что щекотка нам поможет.

— Боги, боюсь представить, кого ты решила защекотать, — закатила глаза моя питомица.

А я решила защекотать корень. Что, если я буду не пытаться снять путы, а тереть их с этим корнем? Ну, самое опасное, вызовем огонь. Огонь, кстати, нам тоже подойдет.

Вспышка, выслушав мои доводы, замолчала на секунду, оценивая назревающие проблемы.

— Лавли, это либо гениально, либо безнадежно тупо. В твоем духе, так что я не против. Пробуй. Быстро! Пока она там поет, а не орет.