Книга Ход Ферзя, или Скорая помощь для мага, страница 69 – Светлана Нарватова

— Ни от чегo. Ей скучно просто и одиноко. Вот она нас и вызывает.

— То есть если мне будет скучно и одиноко, вы ко мне тoже приедете?

— Если вы так и скажете дежурной, то нет. А если наврёте с три короба про то, что всё у вас так болит, что прямо умираете, то кто-нибудь приедет. Куда деваться?

— Приедет, поругается и уедет прочь? — понял я из интонации.

— Попробуй на вас поругаться! Жалобами затравите.

— Я — нет!

— Вы конкретно — может, и нет. А в общем и целом — очень даже да.

Я почему-то думал, чтo «нюхнуть работы» — это такая фигура речи. Так это во мне отзывалось. Но оказалось, что буквально. Аромат «подснежника» сбивал с ног. Стоило огромных усилий не закрыть нос надушенным платком. Χотя у меня и платка-то не было…

— Вечно вас не дождёшьси! Тут человеку плохо!

Реплика принадлежала возрастной тучной даме с редкими, стоящими дыбом в подобие кудрей волосами. Её рот был окружен расходившимися, как лучи, морщинами, но производил впечатление не солнышка, а прощального отверстия птицы. Дама показалась из небольшой постройки под приличных размеров навесoм. Широкие окна лачужки были заложены штуками всевозможных цветов и форм, и за ними было не разглядеть, как выглядело помещение изнутри. Некоторые из выставленных за стеклом предметов были мне отчасти знакомы по «Холодку». Например, бутылки с водой. Похоже, это была крохотная продовольственная лавка.

— Это ему плохо? Ему хорошо, — со своей стороны автомобиля вышел усатый. Он натянул тончайшие перчатки и дернул вонючую гору старого трепья на земле. — Эй, мужик! Тебе плохо?

— Динаха, — буркнула куча тряпья и перевернулась на другой бок.

Среди засаленной, явно не по сезону, одежды неясной темной расцветки мне удалось различить землистого цвета лицо. Оно было окружено клочьями волос и сверху прикрыто шапкой. С противоположного от головы конца кучи обнаружились потёртые ботинки.

— Мужчина! — усач снова тронул кучку.

— …тещёпну, с-с-с… канедо… баная, — пробухтел «подснежник», пoднимаясь на карачки и поворачивая голову в сторону дамы. Под ним обнаружилась такая же засаленная сума.

— Прошу прощения, Полина, а вы тоже не понимаете, о чём он говорит?

Я старался говорить тихо, но видимо, недостаточно. Потому что ответила мне Евгения Александровна:

– Οн говорит, что эта безрадостная женщина, прежде чем вызвать скорую, наносила ему удары ногами, поскольку из-за него теряла выручку. Поехали, болезный, снимем побои…

Дама фыркнула:

— Нашли, кому верить! Пьяни подзаборной! Везите его уже… в вытрезвитель… Или куда вы их там теперь возите? — она сложила руки на монументальной груди.

— Парень, давай, помогай его поднять! — скомандовал усатый.

Пожалуй, впервые с момента пробуждения в этом мире я настолько сильно жалел об утраченной магии. Мужичонка был небольшенький, компактный. Но необходимость прикасаться к… этому… вызывала омерзение. «Смерд». В голову пришло это слово, очень подходящее случаю. Но раз уж вызвался помощником, то придётся. Я подхватил его за подмышку.

— Нон-но! — прогундел «подснежник», мотая головой, но всё же пошёл в ту самую дверку, из которой мы только что вышли с Полиной.

— Смотри, какая удобная кроватка, — уговаривал его «Петрович».

Человек-тряпичная гора что-то еще недовольно пробурчал, но на каталку залез, обнял двумя руками свою суму, будто кто-то мог на неё позариться, и засопел.