Книга Ни разу не фея, страница 111 – Кристина Соколова

— Почему ты настолько упряма? — голос у матери становится глухим. — Рано или поздно, ты согреешь себя сама.

Она приближается. Наклоняется низко-низко и шепчет:

— Без магии в нашем мире придется туго, а я не смогу оберегать тебя вечно.

Она уходит, и Уайт падает на заснеженную дорожку. Снежинки морозят нос, лоб, руки. Конечности немеют, дрожат, словно утыканные иголками. Дыхание спирает. Дышать больно. Сложно.

Уайт опускается еще ниже. Почти утопает головой в снегу, но уже не чувствует холода. В какой-то момент окружающий мир теряет краски, выцветает и словно угольная пыль растворяется в воздухе.

Она словно покрывается льдом изнутри, но…

Свет. Он одним точным ударом пробивается сквозь тьму и притягивает к себе Уайт. Он обволакивает холодом, но уже другим: кристально чистым, полным живительной влаги.

Ресницы Уайт вздрагивают, с них осыпается изморозь. Она открывает глаза и вздыхает так хрипло, что горло сжимается от боли.

А за ее спиной трепещут крылья.

Когда Уайт очнулась, Даркар говорил с Авалоном. Профессор почти шипел, как побитый, измученный голодом пес, а Даркар злорадно скалился. Он говорил медленно, растягивая гласные, словно для неразумного ребенка, и посмеивался с того, как Авалон шумел цепями в попытке вырваться на свободу.

— Очень скоро они догадаются! Догадаются и придут за мной!

— Ты еще не понял? За тобой никто не придет. Ты, — он наклонился к прутьям и растянул беззубую улыбку, — никому не нужен.

Авалон откинулся на стену. Уайт почувствовала, как дрожат его руки.

— А ты, феечка, тоже веришь, что за тобой придут?

Она опустила голову.

— Я так и думал. Что ж, на твое счастье я сегодня благосклонен. Я позволю тебе выйти из темницы на пару часов.

— Что ты задумал?! — вскрикнул Авалон. — Хочешь извратить ее свет? За этим ты пр…

Даркар полоснул рукой воздух, и рот Авалона превратился в тонкую нитку. Мужчина возмущенно замычал, он попытался расцарапать лицо грязными ногтями, но не смог.

— Ты можешь отказаться, но не советую. Темница вскоре высосет из тебя всю магию и ты лишишься сил.

— А профессор? — несмело спросила Уайт. — Ему ведь тоже плохо.

— Он расплачивается за свой длинный язык. Так что, фея, пойдешь за мной?

Авалон протестующие замычал. Уайт едва дышала — она не знала сумеет ли подняться, но сердце уже предательски забилось быстрее. Она сможет выйти? Она сможет вылезти из холода, грязи и страха хотя бы на несколько часов?

Девушка медленно поднялась. Профессор схватил ее за ногу, но не удержал — ослабленные пальцы соскользнули с влажной кожи. Уайт шаг за шагом подошла к решетке и выдохнула:

— Да.

Даркар довольно оскалился. Беззвучным заклинанием открыл решетку и подал костлявую руку, которая на ощупь оказалась точно металл. Он повел ее между клеток, и каждая тварь высунулась как можно сильнее и завистливо зарычала.

Уайт прикрыла глаза, чтобы не видеть. И самым большим ее желанием было закрыть еще и уши.

По лестнице она поднималась тяжело. Ноги дрожали, мышцы ныли и она опиралась на казалось бы хрупкую руку все больше и больше. В глазах темнело. Уайт чувствовала, как магия по крупицам впитывалась в тело, но этого было слишком мало.

В молчании они поднялись на первый этаж. Уайт покачнулась и, прошептав что-то настолько невнятное, что не разобрала сама, упала в обморок.