Книга Бракованная Дочь Генерала, страница 72 – Вилли Энн Грей

Он медленно провёл когтями по её щеке, склонился чуть ниже, вдохнул запах, не говоря ни слова. А потом подхватил своё сокровище на руки и взмыл в небо, бросая нас.

Злость и отчаяние начали накатывать на меня. Ну прекрасно, от Левана спас, а потом бросил нас тут, медленно умирать. Интересно, как долго мы ещё продержимся?

Но спустя несколько минут парочка всё же вернулась. Анабель отругала своего здоровяка и попросила его понести Настю. Не то чтобы я был за, но так было надёжнее. Да и мне не помешало бы отдохнуть, я изрядно выдохся за день.

Не знаю, действительно ли звери чувствовали соперника посильнее, или этому было какое-то другое объяснение, но до самого вечера мы не встречали низших. Ночью я забрал свою девушку у принца и, нежно обняв, мы легли спать. Едва ли мне удалось заснуть, я просыпался каждые несколько минут и беспокойно осматривал Настю.

— Всё будет хорошо, — прошептал я в очередной раз ей на ухо, успокаивая скорее сам себя, чем её. — Не бросай меня, ты мне нужна.

Посреди ночи Настю начало трясти. В этот момент во мне что-то надломилось. Я сжал девушку так сильно, что рисковал задушить её. Пока подскочившая Софа заливала Насте в рот какой-то чудодейственный раствор, я, как безумный, шептал ей на ухо всё, что приходило в голову. Меня самого трясло.

Спустя минут двадцать тело Насти расслабилось, и она заснула.

— Я люблю тебя, — вырвалось у меня.

Я сам этого не ожидал, но, произнеся, понял, что не соврал.

Я спала, и мне снился прекрасный сон: Дин носил меня на руках, обнимал, прижимал к себе, гладил по лицу и даже целовал. И мне было так хорошо и спокойно в его объятиях. Не хотелось, чтобы этот момент заканчивался.

— Я люблю тебя, — сказал Дин, и эти слова сладкой патокой разлились в душе. Сердце заколотилось в груди, в животе начали летать бабочки. Никогда не думала, что всего три слова могут вызвать в душе такую бурю. Но нужно признаться честно, важна была не сама фраза, а то, кто её сказал…

Проснулась я неожиданно, открыла глаза и зажмурилась от количества белого цвета. Интерьер ослеплял, я начала часто моргать, привыкая. В академии, где практически все помещения были тёмного цвета, белая комната была лишь одна — больница. Почему так, не знаю, логичнее было бы сделать её красной, чтобы кровь не кидалась в глаза, но такова была традиция.

Через закрытые окна слегка пробивались лучи солнца, небо было окрашено в розоватый оттенок, а само светило находилось достаточно низко, поэтому было очевидно, что сейчас раннее утро.

Я долго пыталась понять, что я тут делаю, собирая мысли и воспоминания воедино. Но это было не простой задачей. Тупая, тянущая боль в правом боку напомнила мне про испытание и латродексуса. Воспоминания накатили волной, вызывая панику, дыхание моё участилось, сердце быстро забилось в груди.

Первое, что вспомнилось из уроков лекарского искусства, — это то, что надо проверить конечности на подвижность. Ноги поддались легко, правая рука тоже. А вот левая как будто бы онемела. Я в ужасе развернула голову, чтобы посмотреть на неё.

В голове прокатилась мысль, что это плохо, и я осталась без руки. Сердце сжалось от страха. Но буквально через секунду я вздохнула с облегчением. Конечность была на месте, а на ней сверху лежала мужская голова с коротким ёжиком волос. То, что это Дин, я поняла сразу. И по телу сразу разлилась волна счастья.