Книга Трехглавый змей: Проклятие семьи Мор, страница 54 – Таня Рен

— Готовы? — тихо спросила Мара, обернувшись.

Дамиан не ответил, мрачно уставившись в туман. Весперис посмотрел на неё чуть дольше, чем обычно, и кивнул.

* * *

Едва они прошли через туман, им в нос ударил невыносимо отвратительный запах.

Это было хуже, чем Мара могла представить, хуже, чем самое прогорклое мясо, оставленное на солнце. Сладкая, тошнотворная гниль проникала в нос, в рот, в глаза, в волосы, в каждую складку на одежде. Ей казалось, что она вдохнула не запах, а саму разложившуюся плоть, и она осела теперь в её лёгких.

Мара отшатнулась, хватая ртом воздух и совершила роковую ошибку. Всё, что у неё получалось — только вдохнуть эту мерзость ещё глубже.

К горлу подкатил комок иеё вырвало.

Сражаясь с собственными рвотными позывами, Весперис неуклюже начертил в воздухе какую-то формулу.

В центре комнаты, высоко над полом, скрутилось мутное бурое облако, затянувшее в себя всё зловоние, как в воронку. Воздух стал чище.

— Что ты… что ты сделал? — прохрипела Мара, отплёвываясь и вытирая губы рукавом.

— Я… изолировал миазмы.

— Ты хочешь сказать… — выдавил Дамиан. — Что мы вдохнули это? Мы на самом деле вдохнули частицы разложившейся плоти?

Весперис не ответил.

Спэрроу схватился за стену, сложился пополам, и его вырвало тоже.

Ребята ещё долго стояли, прижавшись к стене, не желая приближаться к центру помещения. Тело Вейлора покоилось на жертвенном постаменте — одинокое, неподвижное, и всё равно от него веяло угрозой. Как будто даже мёртвый, он всё ещё мог что-то сделать. Что-то сказать. Что-то… отнять.

Отсюда деталей видно не было — только силуэт. Тело лежало на спине, навзничь, в той же позе, в какой они оставили его полгода назад.

Мара не могла заставить себя сделать ни единого шага, потому что вдруг осознала: это она. Это она сделала его таким. Он был чудовищем. Но теперь… теперь он — просто труп.

Мара смотрела на Дамиана в надежде, что он найдёт в себе силы заставить себя подойти к Вейлору, ведь у неё самой этих сил не было.

Дамиан знал. Он чувствовал её взгляд, но не поворачивался. Глаза его были прикованы к постаменту, но челюсть дрожала. Не от страха. От отвращения. От ярости. От невыносимой тяжести сознания, что он сам настоял на этом. Что это он привёл их сюда.

— Ладно… — глухо выдохнул он, покосившись на лужицы рвоты. — Это ведь была моя идея…

Медленно, с трудом передвигая будто ставшие свинцовыми ноги, он сделал шаг. Мара и Весперис последовали за ним, всё же оставаясь за его спиной.

Но чем ближе они подходили, тем быстрее испарялась их решимость.

Никто из них не знал, что происходит с телом, пролежавшим полгода в помещении без солнечного света.

От Вейлора Торна остались лишь его волнистые светлые волосы, сбившиеся в колтуны, перепачканные чем-то, что вытекало из тела и окружало его теперь жирной, полузасохшей лужей, местами покрытой лоснящейся коркой.

Кожа высохла и потемнела, почти сливаясь с бурой от этой жижи одеждой. Сквозь неё проглядывла желтоватая скуловая кость.

Глаз не было. Вместо них лишь чёрные, пустые провалы глазниц. Не было и губ. Вместо них — жуткий оскал.

Мара зажмурилась и отвернулась.

— Он… ничего не скажет, — произнёс Весперис чужим, натянутым голосом.

Вместо ответа Дамиан сделал шаг назад. Глаза его потемнели, пальцы дрожали — но он всё же поднял руки и начал упрямо вычерчивать в воздухе знакомую уже формулу.