Книга Трехглавый змей, страница 226 – Таня Рен

— Ну… — Мара замялась. — Помнишь, мы однажды… ну, катались верхом на единорогах.

На мгновение воцарилась тишина, во время которой Весперис поднял бровь, а Дамиан схватился за сердце.

— Точно! Значит, она гуляет с ним на единорогах, но нас с собой в Башню не берёт! — картинно возмутился он. — Вот ты какая, Мара Сейр! Всё с тобой понятно!

— А ты что, ревнуешь? — Мара сузила глаза.

— Ещё чего! — фыркнул Дамиан, и она рассмеялась от того, насколько неправдоподобно это прозвучало.

— Не удивительно, что она поменяла своё отношение к Дилану после прогулки, — голос Веспериса был холоднее, чем она когда-либо слышала. — Он ведь сказал, что его родители разводят единорогов? А единороги стоят дорого.

В комнате снова стало тихо. Даже Дамиан оцепенел и смотрел на друга, словно тот только что вылил на них ушат ледяной воды.

Мара вскочила на ноги так резко, что у неё закружилась голова.

— Если бы меня на самом деле интересовали только богатые мальчики, я бы, конечно, выбрала тебя, — сказала она с леденящим презрением, сорвала с шеи бархотку и бросила в Веспериса.

Украшение ударилось ему в грудь и с тихим звяканьем упало на колени.

Развернувшись на каблуках, Мара уже было направилась в спальню. Глаза жгло изнутри, к горлу подступил ком. Дьявол, да как же ему удавалось всего парой слов довести её до слёз? Она ведь не плакала почти никогда.

Но уйти ей не позволили. Дамиан оказался рядом в два широких шага и перегородил дорогу, мягко взяв за плечи.

— Не надо, пожалуйста, — сказал он серьёзно, полностью отбросив свой беспечный тон.

Мара подняла на него глаза, в которых стояли слёзы.

— Почему он так со мной? — вырвалось у неё, прежде чем она смогла остановиться.

Дамиан вздохнул и усадил её обратно на ковёр.

— Потому что он — невыносимый придурок. Но ты этого уже знала, — сказал он, присев рядом. Затем обернулся к Весперису, его глаза сверкнули. — И ты, Мор, мог бы хоть раз в жизни подумать, прежде чем говорить.

Весперис сидел, так и не двинувшись с места и растерянно моргал. Его глаза бегали из стороны в сторону.

— Я… — начал было он, но Дамиан не дал ему договорить:

— Нет. Я не позволю вам двоим поссорится из-за Дилана. Тебе правда стоит извиниться. Сейчас же.

Весперис молчал, его пальцы по-прежнему сжимали бархотку с обсидианом. Казалось, что он собрал все свои внутренние силы, прежде чем медленно поднял голову в сторону Мары, так и не осмелившись посмотреть ей в глаза.

— Мара… — его голос звучал разбито. — Ты права. Это было низко. Ужасно низко. Я не знаю, почему сказал это… И… это неправда. Я знаю это. Прости.

Мара изучала его лицо — напряжённое, раскаявшееся, виноватое. Непрошенные слёзы продолжали скатываться по её щекам, она пыталась удержать остатки обиды внутри, но в какой-то момент сил на это просто не осталось.

— Хорошо, — наконец ответила она тихо.

— Возьми, пожалуйста, — Весперис протянул ей бархотку. — Это твоё.

Она взяла украшение из его рук и снова послушно застегнула на шее.

— Молодцы, — вставил Дамиан, заметно смягчившись и выдохнув с облегчением. — Вот и чудесно. Теперь обнимитесь.

— Вот ещё! — ощетинилась Мара, но Дамиан был непреклонен, и смотрел на них взглядом, не терпящим возражений.

Она тяжело вздохнула, подползла ближе к Весперису и немного неохотно обняла его за шею. Он ответил ей медленно и чуть неловко. Его руки легли на её спину едва ощутимо, будто он всё ещё не был уверен, заслужил ли прощение.