Книга Чужая Истинная для Ледяного дракона, страница 58 – Адриана Дари, Светлана Томская

– Ой, да ладно, – отмахивается Анна. – У меня же на сцене что? Всё танцы и танцы. Язык тела – это, конечно, особое искусство, и я его обожаю. Но как же иногда поговорить хочется. А тут такая возможность проявить все свои таланты!

Мы ещё какое-то время непринуждённо болтаем, потом засыпаем рядом, как будто знакомы давно-давно и всегда вот так близко общались.

Точнее, засыпает Анна, а я ещё долго лежу, глядя в потолок. Давно я не была так сильно взбудоражена. И если прежде я порой не могла заснуть из-за страха и постоянного беспокойства, что меня вот-вот обнаружат, вернут, и на моей жизни можно будет ставить крест, то сегодня впервые за долгие годы я не сплю потому, что во мне из маленького уголька разгорается пламя надежды. И даже появляется робкая уверенность в том, что я буду под защитой, что не вернусь к шейху. Что желание, которое я загадала, отпуская златоглазку, может исполниться.

Несмотря на ночное время, Велл решил отвести нас с Анной в мою комнату по очереди. Так, чтобы даже если бы нас кто-то и увидел, то не придал бы этому значения. Анну в лицо никто не знает. А мы теперь с ней одинаково рыжие. Завтра всем объявят, что ночью было совершено бессовестное нападение на княжну, она была ранена, поэтому какое-то время поживёт в академии в комнате внезапно уехавшей преподавательницы. А студенты будут обрадованы, или, я всё-таки надеюсь, хотя бы часть из них огорчится из-за того, что на несколько дней их занятия отменят.

Первой Велл отводит Анну, чтобы лишний раз проверить обстановку. Шум, который подняли незваные гости, вполне мог кого-то разбудить.

Возвращается он быстро, но провожать меня не спешит. Несколько минут, прежде чем покинуть кабинет, мы просто стоим друг напротив друга. Ни заговорить, ни прикоснуться не решаемся, чтобы не активировать метку. И кажется, что вот так, глаза в глаза, мы говорим друг другу больше, чем могли бы словами. Сердце бьётся так заполошно, будто в этот момент происходит что-то запредельно важное и просто жизненно необходимое.

Перед мысленным взором почти до самого момента, как я погружаюсь в сон, взгляд Роувелла. Голубой, щемяще-пронзительный, наполненный нежностью и… любовью?

Это в корне неправильно, но я отказываюсь верить в то, что у Велла есть истинная. Не может быть такого, что он так на меня смотрит в то время, когда у него уже есть пара. И это пробуждает в моей душе ещё один росточек надежды: слабенький, маленький, но очень желанный. Надежды на то, что у нас ещё что-то может сложиться.

Утро ласково будит тёплым лучиком солнца, пробегающим по щеке, и аппетитным запахом свежей выпечки и ванильного какао.

– М-м-м-м… – потягиваюсь я и открываю глаза.

– Проснись и пой, проснись и пой, попробуй в жизни хоть раз, – с улыбкой на лице пропевает Анна незнакомую мелодию и поясняет: – Так любила будить меня мама. Эту песенку она принесла из другого мира. Просыпайся, соня. И улыбнись. Потому что всё у нас будет прекрасно.

Анна весело мне подмигивает и переводит разговор на другое:

– Завтрак уже принесли. И я опять должна отметить, что Роувелл смог набрать отличных специалистов во всех областях!

Я сажусь на кровати и недоуменно смотрю на девушку.

– В смысле набрать?

– О, а ты не знаешь? – Анна удивлённо вскидывает брови, слизывает с губ пенку от какао. – Его позвали сюда, когда академия была на грани развала. Велл всего два года успел отслужить в морском гарнизоне Айсгарда, а потом по дипломатическим каналам аэртанцы через короля Ингвара вышли на отца. Тот сам не захотел покидать Авейру, вот и предложил на должность ректора здешней Академии Роувелла. Так что Велл за три года возродил эту Академию практически с нуля.