Книга Хозяйка драконьего замка, страница 241 – Екатерина Белова

— Ну, Велька, ну что ты молчишь? Ну хоть слово скажи!

Этот голос тянул к себе магнитом. Не успев подумать, что делаю, поддалась и потянулась на свет в маленькую уютную комнатку.

В кресле у окна сидела… я? Нет, не я. Девушка с моим лицом и погасшим взглядом. И без особого интереса листала одну из книг, сложенных на столике. А около нее суетилась мама. Наша, видимо, мама, потому что теперь нас с Эйвери было очень сложно различить.

— Да если б я знала, что эта тварь задумала, я его своими руками! Да мы с отцом его бы посадили!

— Вы посадили, — безразлично напомнила девушка.

Я сразу поняла, о ком они говорят. О муже. В груди откликнулось мимолетным удовлетворением. Так ему и надо, медику недоделанному.

— А ты ни ешь, ни спишь, работу забросила. Анютка вон как за тебя впряглась, ночами юриспруденцию зубрит, а днем пашем. А ты совсем завяла. Ну разве ж так можно. Ну попался тебе дурной мужик, ну что, крест, что ли, на себе ставить?!

Девушка вздрогнула, потом вскинулась:

— Раньше ты такой доброй со мной не была, мама, — откликнулась прохладно. — Все об Ане волновалась, а я двужильная была.

Я непроизвольно нахохлилась. И то верно. Аня то, Аня это, а я, как падчерица.

— Так сердце материнское устроено, — женщина вытерла мокрые глаза и рукой махнула. — Слабого птенца выкармливает, сильного из гнезда выпихивает. Раньше Анька была слабой, а теперь ты. Она ж дура у меня, Аня-то. А теперь старается вон для тебя, чтобы ты компанию свою не потеряла, пока сидишь в депрессии.

— Я скоро, — пообещала девушка, но устало, без огонька.

Женщина охватила ее руками, баюкая, как ребенка, и я поймала тихий шепот:

— Тебя после больницы, как подменили. Чужой, чужой человек… Где ж ты, Величка, где ты, дочка…

Глаза защипало от подкативших слез. От этой женщины, горюющей о дочери, от этой девушки, которая ни за что не справится. Ее безнадежно покалечило разрывом связи. Она не даст этой женщине успокоения и не найдет его сама.

Но я ведь могу сделать для нее одну мелочь. Совсем-пресовсем маленькое доброе дело.

Обратный рывок был подобен подъему со дна моря. Глоток воздуха, солнце, бьющее в окна, радость, огромная радость жизни.

Я открыла глаза.

Рядом со мной завизжала горничная.

— Вы пришли в себя, вейра! Отец-дракон, какое счастье!

— Мы месяц вас добудиться не может! — тут же воскликнула вторая. — Его Величество Рашван с ума сходит, все перепробовал. Не спит совсем…

Я окинула повеселевшим взглядом цветущий сад за окном и удовлетворенно выдохнула. После активировала связь с хранителем, который тут же обвился вокруг меня питоном, и перед внутренним оком раскинулась черная сеть Леяш, отмеченная огнями, вкраплениями белой магии, залежами руды, плодородными почвами, лесами, пустынной границей с ифритами, синевой моря.

А я шла и задумчиво собирала информацию из этой невидимой карты.

Плац разбили, умер старый герцог Фалаш, сгорело несколько построек и совсем недавно было еще одно нападение ифритов. Буквально сутки назад. Но черноволосый, сероглазый рыцарь сжег их подобно горстке бумажных фигурок.

На карте Леяш рыцарь горел, как белый факел, и его свет причинял боль, глушил ауры остальных драконов.

Спустилась в знакомую залу, провожаемая потрясенными взглядами прислуги, и меня накрыло звенящей тишиной. За столом сидели драконы, которых я знала и одновременно забыла. Полуявь не давала мне перешагнуть ни одну из граней.