Книга Хозяйка драконьего замка, страница 40 – Екатерина Белова

До ночи я простояла на подушке, хотя тело буквально закостенело от неудобной позы. Ане пыталась меня отвлечь, брат Велех заглядывал, но я молчала, уставившись в одну точку, болезненно переживая близость смерти. Даже Тальхе — вторая храмовница — начала коситься на меня с беспокойством.

Утром я безропотно пережила ранний подъем и беспардонное нарушение личных границ. Две мои стражницы-храмовницы подняли меня ни свет, ни заря, затолкали в ванную, натерли смесью каких-то трав, убрали волосы в свободную косу и попытались надеть белую нательную рубаху. Совсем тонюсенькую, видимо, чтобы Арахне было удобнее меня хомячить.

— Не сопротивляйтесь, вейра, — запричитала Ане. — А то братья набегут, позору же будет!

Тальхе хмыкнула:

— Можно подумать, если она наденет эту рубаху, позору не будет. Она ж прозрачная, все равно что голой к пещере ехать. Зверюги своего не упустят, насмотрятся.

Я молча вырвалась, подскочила к сундуку, где хранила свое честно заработанное платьице и ботинки. Так же молча все это надела, а пару минут спустя ко мне бросились мои храмовницы — помогать со шнуровкой и расправлять хвост у платья. Сделанное на манер амазонки, оно явно было добавлено швейкой в мой гардероб для забавы. Мол, что эта колхозница понимает в моде. Я же понимала только одно — под короткой передней оборкой начинались обтягивающие мужские штаны из хорошей плотной ткани, наподобие твида. Тепло, свободно, удобно улепетывать от Арахны. Да и село платье на меня на удивление ладно.

— Выходите, копуши! — в дверь заглянул брат Вальриольх и… завис, уставившись на мои ноги. — К-к-карета подана…

Я сгребла пузырек с остатками зелья и, кивком попрощавшись со своими охранницами, царственно прошла мимо Вальриольха. Тот поспешил за мной и весь путь до кареты пялился на мои конечности остекленевшим взглядом. Даже руку подал, чтобы я взобралась в карету.

Вот только карета была вовсе не пустая, как я думала. Внутри сидел Дареш и радостно скалился. По крайней мере, пока не увидел мои ножки в брюках.

— Ты! — прорычал он ожесточенно. — Бесстыдница!

Хмуро усевшись напротив мужа, захлопнула дверь, а когда карета двинулась, из чистого садизма положила ногу на ногу. Среди высокорожденных подобная поза считалась исконно мужской, а порядочным девицам было положено сидеть, сложив ножки рядком и изящно выгнув щиколотку.

Что по мне было полным бредом. Вейры носили платья, оставляющими открытыми лишь кончики туфель. Ну и какой смысл ломать ноги, если от талии и до пят вейра остается тайной?

— Какое такое бесстыдство? — сказала чопорным тоном. — Я одета.

— В штаны! — лицо у него залилось клубничным то ли от ярости, то ли от стыда за лук, позорящий честь дома Бельх.

— Но ты тоже одет в штаны, — возразила с усмешкой.

При свете дня я боялась его уже не так сильно. После поцелуя с генералом, подпаленного им моего доверчивого сердечка и смерти той девочки, страх словно притупился. Так тупился острый нож, который слишком часто пускают в дело.

И Дарешу это не понравилось.

Неуловимым глазом броском он печатал меня в стенку кареты, навис, довлея драконьей аурой, угол рта обнажил белые, по-волчьи острые зубы. Его взгляд метался по моему лицу, отыскивая приметы девичьей, милой его сердцу истерики.

— Платье не порви, — сквозь злость прорвалась легкая тревога. — Я-то привычная, а вот император может и не понять лишние синяки и порезы на вейре Бельх.