Книга Хозяйка драконьего замка, страница 6 – Екатерина Белова

Дареш с такой силой сжал мне руку, что я едва не выругалась по старой памяти.

— Моя вейра желает молвить великое слово, — удержать маску любящего супруга Дарешу не удалось, и последнее слово он почти прошипел.

Впервые за вечер я дрогнула. Глаза у мужа налились мутной охрой, в глубине которой метнулись вертикальные зрачки, на запястье проступила жесткая чешуя. Впервые я видела звериную суть мужчины так близко. Его… предвкушение.

— Вальтарта измучена войной, и моя супруга жаждет внести свой вклад во имя нашей победы.

Наступила тишина, сравнимая с гробовой, только сердце в груди слабо трепыхнулось от подступающего ужаса. Муж обвел триумфальных взглядом толпу гостей, под едва слышное аханье, и продолжил:

— Через трое суток она войдет в лабиринт Арахны, дабы умилостивить своей жертвой разгневанных богов.

С памяти словно сдернули плотную ткань.

Лабиринт Арахны: темные скалистые тунели, пробитые в горе Бальза, душные факелы, освещающие неровность стен, страшная тишина, от которой стынет в груди.

В горе, облюбованной восмирукой богиней Арахной не работала драконья магия, поэтому туда посулами и силой запускали простолюдинов-веев, чтобы те ставили факелы вдоль ходов. Так далеко, насколько хватит храбрости.

Сильнейшие дракониры Вальтарты входили в лабиринт, уверенные в своем магическом превосходстве, и всех их Арахны высосала до дна, а после выкинула на обратной стороне горы. У берега реки Тихош часто находили мумифицированные тела, закутанные в шелковую нить.

Говорили, богиня не любит мусорить в своем доме.

На этой горе произошла одна из самых кровавых битв между армией ифритов и драконами. Три дня лилась кровь, пока не покрыла всю гору кровавой пленкой, да вот беда, просочилась та в детские коконы божественных паучат, и отравила весь выводок. Говорили, гневается Арахна, дышит злобой, съедает драконов, посмевших войти в ее лабиринт…

А как не войти, если в нем сокрыта древняя рукопись, руны в которой меняются ежедневно, рассказывая будущее. Вот и идут на смерть мастерицы-пряхи со всех концов страны, дабы умилостивить Арахну своим мастерством, смягчить боль материнского сердца.

Дареш водил Эйвери к лабиринту.

Вывез ее из имения под предлогом поездки в город, а сам завез через дальний лес к скале и запретил сопровождающим идти за ними.

— Здесь ты умрешь, — жарко шептал он ей в ухо. — Здесь Арахна раздерет тебя на куски, чтобы накормить твоим телом новых детей

Хуже всего было то, что Дареш завелся. Толкнул в острые камни, разорвал корсет и едва не взял силой. И если бы не волна чистой злобы, пошедшей из лабиринта, Эйвери уже не была бы девственна, и, может, смогла бы дать отпор своему отвратительному супругу.

Я затряслась от темного ужаса, прошившего тело от макушки до золоченых свадебных туфель, и тут же с силой схватила себя рукой за запястье.

«Дыши, — сказала себе жестко. — Просто дыши. Это не твой страх».

Это страх перепуганного насмерть ребенка, который коротал свои дни в постах и молитвах, смиренно принимая издевательства схимниц и тяжелые дни, чередовавшие собой занятия для благородной драконицы и работу преступниц на каменоломнях.

— Истинное благородство Леяш, — восхитился кто-то шепотом и толпа взорвалась восторгом и радостью.

Но взгляд то тут, то там выхватывал циничные понимающие лица. Кому-то было все равно, а кто-то откровенно радовался моему несчастью. Только одно лицо запомнилось мне глубокой, какой-то истовой печалью. Женщина была в черном, словно явилась не на свадьбу, а на похороны. Но эта вейра не была знакома Эйвери, и мой взгляд прошел мимо, словно знал, предчувствовал, что ищет совсем другого человека.