Книга Развод по-драконьи, страница 115 – Екатерина Белова

Теофас светским жестом предложил мне руку, словно не мы миг назад обсуждали законность его убийства, и повел вдоль садовой дорожки в дальний угол сада.

Снежные георгины, розовая палитра азалий, кружевные рододендроны усеивали поляны, цветущие без видимого рисунка и клумб. Тонкие потоки силы идеально подсвечивали дорожки, скамейки, скрытые в тени деревьев, и маленькие приватные беседки. Создавалось обманчивое впечатление сказочного леса, которого не касалась человеческая рука. Разумеется, на этот сад батрачило семь магов и штат садовников.

И мы шли мимо, впервые за всю мою жизнь мирно беседуя. Если не знать, сколько горя осталось позади, можно было бы считать это свиданием.

— И часто ты… чаруешь?

— Часто нельзя, — с каким-то детским разочарованием пожаловался Тео. — Иначе лишил бы тебя плохих воспоминаний. Поэтому не бойся, Эль. Больше никто тебя не обидит.

Мой глупый улиточный дракон вопреки всякой логике слушал и таял, и поддакивал. Только что не ворковал, как голубь.

— Меня довольно сложно обидеть с некоторых пор.

Я холодно отстранилась, не давая сочувствию ни шанса. Ему больно? Мне тоже. Его пытались убить? Какое совпадение! Его преследуют ритуалисты, давит мать, а отец умер и страшно кому-то доверится? Что ж, меня жизнь тоже не баловала.

— Пока я жив тебя невозможно обидеть, — засмеялся Теофас.

— Меня травили, резали, бросали с высоты и даже пытались утопить. В Ленхарде вообще страшно.

— Пока на тебе мой браслет, ты будешь невредима. Ни одного синяка, ни одной царапины. Из тебя капли крови не вытечет, пока ты сама не дашь ей разрешение. Ни один человек не коснется тебя без твоего разрешения. Мне ли не знать, как надежен этот браслет?

Как интересно звучит. Невольно вспомнился Целес, который после обнимашек со мной, затрясся, как-будто его ударило силовым артефактом.

— Надежен… — протянула я. — А у него случайно нет функции, бьющей силовой магией других мужчин?

Теофас потупил бесстыжие глазища и вроде бы чиркнул носком сапога землю, как нашкодивший мальчишка.

— Это побочный эффект.

— Ах ты! Мерзавец, — зашипела было я и почти сразу остыла, рукой махнула.

Он меня провоцирует, а я ведусь.

— Даже если на мне не осталось ни царапины, мне все равно было страшно. Понятно? Мне было страшно даже с разбуженной драконицей и браслетом.

Теофас резко остановился. Легонько толкнул меня на спрятанную в тени азалий скамью.

— Ненавидишь меня?

Первый порыв — крик, слезы, невыплаканная несправедливость, засевшая занозой в груди, ярость за нелюбовь — я подавила.

Несколько секунд бездумно гладила дерево скамьи. Гладкое, надежное. Этот сад, этот дворец ухожены и уютны. Это крепкое убежище, в котором есть еда, вода, теплая постель и несколько человек, на которых можно положиться. Рейнхард, Клео, Инес, Целес, нир Шелен.

Много раз я представляла откровенный разговор с Теофасом, обдумывала, упаковывала пережитую боль в слова. Но боль была такой большой, а слов на свете было так мало…

Поэтому ответ Теофасу я обдумывала долго, уставившись на опавшие розовые лепестки.

— Нет.

Подняла голову.

— Любишь?

— Нет.

«Любим, — с придыханием влезла улиточка. — Давай возляжем прямо тут, нам нужны новые крылышки».

Чопорно поджала губы. Делать из своей жизни трагикомедию мне совершенно не хотелось, и усилием воли я загнала улитку вглубь.