Книга Развод по-драконьи, страница 145 – Екатерина Белова

Несколько прядей упали ей на лицо, на розовых губах мелькнула улыбка.

Я отыскала взглядом Клео, застывшую восковой статуей у двери. Темная магия икрилась в ней мерцающей глубиной, скрывая тайны собственной власти над людьми и драконами. Такая же магия была и у меня.

— Если у меня не получится, — произнесла четко, поймав и удерживая взгляд Клео. — Закончи вместо меня.

Отшвырнула кинжал и погрузила руки в осьминожью голову, которая мгновенно расплескалась, словно сосуд, полный чернил.

Сначала я еще слышала крики, шум, меня схватили за руки, потом за плечи, пытаясь оттащить, а после стало темно. Меня накрыло черным коконом, отрезав от остального мира, и в глубине души я знала, что это сделал Теофас. Спрятал нас.

Мягко шевельнула пальцами в черноте источника, пытаясь понять, что делать. Думай. Думай сейчас. Времени было слишком мало, но я никак не могла сосредоточиться.

В густой темноте кокона не было видно ни зги.

Источник плотно обнял мои руки, словно затягивая внутрь, но мысли тратились на ерунду, разбегались, как непослушные дети. Что-то подобное я чувствовала, когда общалась с перевертышами…

И тут меня озарило. Будь Тео хоть трижды императором, сейчас он мало чем отличался от перевертыша, разве что тело еще не умерло.

Что ведет перевертышей? Что заставляет их подниматься из могил раз за разом? Всегда есть причина, удерживающая их в этом мире, и чтобы отпустить перевертыша, надо эту причину найти. Только так темный источник отпустит свою добычу.

— Если не встанешь, твою баронессу упекут в императорскую тюрьму. Может, даже казнят.

Последнее я добавила из чистой кровожадности. Испортил меня Ленхард. Извратил.

— Прикажу отрубить ей голову. А твою мамочку сошлю в Ленхард печь пироги и шить простыни.

Дракон Теофаса в ответ коротко рыкнул. Скорее насмешливо, чем сердито. Весь в хозяина. Тогда я прижалась к Теофасу вплотную и, замирая от ужаса, зашептала куда-то в висок:

— Разграблю твою сокровищницу, половину продам, а половину фрейлинам раздарю.

Это было уже слишком. Сокровищница для дракона дороже матери, жены и ребенка, возможно, дороже страны. Император был способен взять свою алчность под контроль, но я не без оснований подозревала, что у Теофаса с этим большие проблемы.

— Подвеску с драконьей слезой разобью, а мех белой лисы продам в товарный день на центральной площади

Дракон глухо заворчал, завозился в чернильной глубине и затих. Накатил ужас.

«Зови его! — позвала я улиточку. — Зови вместе со мной!»

Глухой рокот драконьего Зова накатил из глубины тела жаркой душной волной, вбиваясь в черный источник, вонзился потоками магии в полумертвое тело. Меня буквально втиснуло в Тео, и я обхватила его руками, словно могла уберечь от смерти.

— Пожалуйста, вставай. Спорю, ты хочешь, чтобы они меня убили!

А я не хотела умирать. Не так! Не здесь. Не сегодня.

Казалось, из меня вместе с этим криком вырвался огромный ком магии, шарахнув по стенкам кокона, я пыталась встать, поскальзываясь в клочьях черноты. Не было больше ни комнаты, ни Тео, даже моя улитка не желала откликаться. Я завозилась в темноте, стараясь за что-нибудь уцепиться, удержаться в ней и вдруг… нашла. Какой-то камешек, плотно засевший в этой тьме. Потянула на себя, и оба дракона — мой и Теофаса — взревели на одинаковой низкой ноте. Дернула сильнее, утопая в этом реве, и проснулась.