Книга Проданная Истинная. Месть по-драконьи, страница 3 – Екатерина Белова

— Ваша Светлость… — предупреждающе шагнул к герцогу один из прилетевших с ним дракониров.

Сильный, далеко не юный воин, внушающий к себе уважение. Но Анвар отмахнулся, и тот застыл статуей в самой глупой позе, которую только можно вообразить — занеся ногу для следующего шага и открыв рот. Но герцог к нему даже не повернулся.

Мрачный взгляд, наконец, лег на меня, придавливая тяжестью к храмовым плитам. Даже вздумай я убежать, не смогла бы и с места сдвинуться. Но самым страшным было то, что на его лице продолжала играть легкая улыбка, как если бы он прогуливался с красивой вейрой по парку и обсуждал диапазон столичных вин.

Он подарил мне открытую лучезарную улыбку, от которой спина покрылась холодным потом, а кишки завязались в узел. Меня не обманывало его показное обаяние. Не двигаясь с места, лишь парой слов он уничтожил самолюбие моих родителей, репутацию нашего клана и чаяния императрицы, и меня он тоже размажет. Не пожалеет.

— Юный отпрыск семьи баронов Фьорре… Наглый, как его родители, такой же беспринципный и бездарный. Я не чувствую в тебе магического потока. Как же смеешь ты предлагать себя в жены второму сыну императора? Говори, по какой причине ты стоишь здесь?

Он наклонился ко мне так близко, что я могла бы разглядеть каждую ресничку, каждую родинку на лице безупречной лепки. Меня окатило теплой дрожью от неожиданной, такой откровенно телесной близости. Нос к носу, глаза в глаза.

— Неужто по любви?

Сердце глухо колотилось, словно собиралось сбежать из груди. Самое мерзкое, что Анвар мне понравился. Он нравился мне даже сейчас, когда за маской второго молодого драконира Вальтарты обнаружилась целая армия демонов, вооруженная до зубов. И не одним только метким словом.

Спасла меня одна из моих теток. Хотя назвать прекрасную юную Энид теткой язык не поворачивался. Честно говоря, это я выглядела ее теткой: плохой цвет лица, набрякшие веки, грузная для моих юных лет фигура, хотя я уже два года грустно и недоброхотно сидела на листовой диете. Ела сплошную траву с редкими вкраплениями бобовых и рыбы. То ли дело Энид, которая лопала за семерых, высыпая в рот пирожные подносами, а выглядела, как одна седьмая от меня.

Она ринулась наперерез Анвару, и тот оказался склонен не над моей перепуганной физиономией, а ее прелестями, самоотверженно вздымающимися над рамкой декольте. Можно подумать, она километр бежала. Еще и руки раскинула.

— Аланте не Пустая! — заорала она на весь зал. — У нее просто магия еще не проснулась!

Страшная тайна, в которую были посвящены лишь несколько человек стала достоянием всего двора. Конечно, в глаза никто не осмеливался говорить мне, что старшая дочь семьи Фьорре Пустая, разве что шепотом и тайком строили домыслы. Мой отец был вспыльчив, а деньги делали его серьезным врагом.

Пустых в нашей империи не любили. Боялись. Но время от времени в Вальтарты рождался маленький дракон с покалеченными магическими потоками, которого отличали медленный рост, слабость тела, уродство, болезненность. Я была слаба, медлительна и некрасива. Отсутствие откровенного уродства не позволяло меня причислить к Пустым, но… обычно магия у драконов просыпается рано, до десяти лет. А мне было девятнадцать.

Энид просто заявила вслух то, что и так все понимали. Я — действительно Пустая. Что толку выбирать вежливые выражения. В семье меня терпели лишь потому, что мать ужом изворачивалась, оправдывая мои странности. Насчет ее любви я не заблуждалась, ее вел древний кондовый инстинкт, предписывающий каждой драконице защищать свое дитя. Даже такое неудачное, как я.