Книга Проданная Истинная. Месть по-драконьи, страница 37 – Екатерина Белова

Я перевела взгляд на Анвара и сжалась от шока. Ледяные глаза, черные от колючего снежного гнева сощурились, брезгливо дрогнул угол губ. В один миг герцог превратился из полного живого огня молодого дракона в карающего идола, горящего темной яростью.

— Кто пустил ее сюда?! Вон!

Я бы подпрыгнула от ужаса, если бы не окаменела от его слов. Внутри словно морозом схватило.

— Постой, Анвар! — Лале живо бросилась к нему, попридержав за локоть. — Я поговорю с ней, все же она моя сестренка!

Глаза ее сияли сдерживаемой радостью, когда она, путаясь в платье, накинулась на меня с объятиями и поцелуями.

— Милая, как ты здесь оказалась?

— Герцог привез, — ответила послушно.

Изнутри накатила усталость напополам со смирением. Чего они все хотят? Веселья? Вот такой вот радости, где живого человека выставляют на посмешище? Драконы непостижимы в своей детской жестокости.

— Где же ты была, Аланте? Я не видела тебя в покоях?

Как же она меня не видела, если сама попросила сюда прийти? Пытаясь понять неповторимую логику сестры, непонимающе хлопнула глазами.

— Отвечай!

Вздрогнула, стараясь отстраниться от ставших железными объятий сестры. Но оказалось, она кричала на Иве, и та, беспрестанно кланяясь, залепетала оправдания.

— Во флигеле, высокородная вейра, герцог самолично привез ее месяц назад, всякому ж известно для чего. Пустые дают сильных сыновей…

Лале картинно закрыла лицо руками, якобы скрывая слезы, но я-то видела напряженный прищур глаз сквозь тонкие пальчики.

Так вот, что они хотят сделать, дуры инициативные. Спровоцировать проклятье богини. Лале показательно обидится на своего Истинного, а после простит. Жаль она не читала книженцию с исследованиями, иначе бы не стала заигрывать с богиней Смеха.

Вон она, сидит на золоченом троне на пиру в собственную честь, выложенная тончайшей мозаикой во всю стену, взирая бесстрастными глазами на творящийся фарс. На окаменевшего от ярости Анвара, вокруг которого клубилась золотая сила, на маленькую нежную Лале.

Подумала так и вздрогнула. Потому что богиня смотрела вовсе не на Анвара с сестрой, она смотрела на меня. Взгляд, как живой, скользнул по мне и снова закаменел, становясь просто мастерски выложенной мозаичной картиной.

Я растерянно оглянулась в поисках свидетелей оживший настенной сцены, но все взгляды были устремлены на меня. В дальнем конце залы я увидела родителей. Мама, поколебавшись несколько секунд, отвернулась, а отец буквально трясся от злобы, аж лицо побагровело.

Невольно отшатнулась, но Лале цепко ухватила меня за плечо, рванула к себе и зашипела в ухо:

— В поле за флигелем у одинокой сосны сумка с деньгами и документами. Убирайся из нашей жизни, убирайся из моего Гнезда.

Горящий взгляд богини прожигал мою спину, когда я развернулась и бросилась из залы прочь. Не чувствуя ни боли, ни вновь накатывающего жара, ни собственного заходящегося в бешеном стуке сердца, я проскочила обратный путь до флигеля ракетным ходом.

Одинокая сосна стояла у самого края ограничителя. Я частенько стояла там, уткнувшись носом в невидимое стекло, вбирая глазами недостижимое ромашковое поле. Солнце палило, как безумное, мягко стелились травы от теплого ветра, я даже видела край сумки у сосновых корней.

На секунду остановилась. Может забежать во флигель, взять пару книг в качестве компенсации морального вреда, но позади раздались мощные взмахи крыльев и грохот. Меня накрыло ветром такой силы, что юбка встала перевернутым колоколом, перекрыв обзор. С трудом обернувшись и отодрав подол от лица, увидела только разбитую замковую стену и… золото. Огромную драконью тушу размером с весь мой флигель, пылающую на солнце расплавленным янтарем.