Книга Дикий голод, страница 13 – Хлоя Нейл

— Слышали, — ответил папа.

— Были какие-нибудь угрозы в адрес переговоров? — спросила я.

Мой отец выгнул бровь.

— Я служу Дому Дюма, — напомнила я им. — Я работаю.

— Никаких угроз, — ответила моя мама, взяв отца за руку и сжав ее, вероятно, давая ему знак. Еще они могут общаться телепатически — одна из способностей обычных вампиров, которые я не развила, вероятно, потому что я была создана не традиционным вампирским способом — поэтому я не часто слышу, как они вслух спорят о том, как со мной обходиться или разбираться с тем, что я сделала.

Из-за этого мне не везло в розыгрыше карты «Мама разрешила». Мама и Папа могли уточнить это друг у друга, а я бы даже не узнала.

— Хотя испанские делегаты все еще спорят по поводу посадочных мест, — сказал мой отец, явно не впечатленный их поведением.

— Ты видела план по обеспечению безопасности «Сэнфорда»? — спросила мама.

Переговоры пройдут в реконструированном «Театре Сэнфорда». И хоть в Чикаго и мирное время, организаторы мероприятия не хотят рисковать. Снаружи здания будет ограждено, снаружи и внутри объекта будут охранники, а в комнате будут сотрудники органов правопорядка на случай, если кто-нибудь осмелится напасть. В роли силовиков будет выступать тандем людей и сверхъестественных — главным образом вампиров и членов Северо-Американской Центральной Стаи оборотней, поскольку Стая сделала Чикаго своим домом. Габриэль Киин — ее волчий Апекс и друг моих родителей.

Мы с сыном Габриэля, Коннором, вместе выросли, ну, или почти вместе. Он на два года старше меня — и считает, что на два года круче и умнее. Он — проклятие моего детства, раздражение моей юности. Мы терпели друг друга ради наших родителей, или, во всяком случае, терпели так, как на это способны двое детей.

Он считал, что я люблю покомандовать. Я же люблю делать все так, как мне нравится.

Я считала, что он слишком беззаботный. Он говорил, что он принц, и может делать все, что захочет.

И в отличие от всех остальных в моей жизни, Коннор Киин видел монстра.

— Если не возражаете, — произнесла Сери, — я присоединюсь к Одетте, поскольку она, кажется, на грани истерики.

Мы оглянулись на Авто, где Одетта раздраженно показывала на растущую кучу багажа.

— Надеюсь, они не потеряли ваши сумки, — сказала моя мама.

— Я уверена, что все в порядке. — Она улыбнулась и по очереди протянула руку моим родителям для рукопожатия. — Было приятно наконец-то с вами познакомиться. Надеюсь, у нас будет время пообщаться.

— Мы тоже надеемся, — ответила мама.

— Кажется, она милая, — сказал папа, когда она двинулась к машине.

— Так и есть. Она не принимает то, что у нее есть, как должное, а для нее это было бы очень легко.

— Тогда она не одна такая, — произнес папа с улыбкой. — Не многие согласились бы на год службы, когда этого было делать необязательно.

— Это был душевный моральный долг, даже если не формально, — ответила я.

— Ты дочь своей матери, — сказал папа с большой гордостью.

— Как будто тридцативосьмичасовые роды этого не доказали, — сказала мама с улыбкой.

— Я хорошо их помню, — решительно произнес папа. — Ты была… очень злой.

— Тебе на это намекнула ругань?

— И швыряние разными вещами, — ответил он, начиная считать на пальцах. — И вызов Апекса оборотней на драку на ножах. И обвинение в сторону твоей сестры в том, что она русская шпионка. И обещание заколоть врача, если ты не получишь обезболивающее.