Книга Брошенная жена дракона, страница 88 – Юлия Пульс

Шаэлу Кроу приговорили к заточению в темницу на слишком долгий срок, чтобы она сумела выйти на свободу живой и здоровой. Все это бросало бы тень на репутацию моего Грейсона, но официально он стал частью гнезда Вокс и носит титул сына адмирала. При этом, как последний представитель рода Кроу, имеет право на родовое поместье. Вступит в права наследства, когда достигнет совершеннолетия. До тех же пор, даже я, как опекун, не могу распоряжаться этим имуществом, но Грейсон имеет возможность приезжать в место силы рода и подпитываться магией. Поначалу казалось, что за такую возможность мне придется долго бороться, отстаивая интересы своего ребенка, но Харон сразу подписал отказ от поместья в пользу сына.

Вот уж чей суд дался мне не просто!

Мы с мужем решили не подавать обвинений в моем незаконном, по сути, похищении Хароном и клевете об Элиасе со стороны Холли. Признаться, пожалели его в первую очередь. Наша встреча в кабинете дознавателя была крайне запоминающейся. Таким разбитым и подавленным я Кроу никогда не видела, будто из него все соки вытянули, высосали душу и осталась лишь пустая оболочка. На разбирательстве по случаю его казнокрадства мы не присутствовали. Процесс государственной важности, поэтому закрытый. Но решение огласили на всю столицу! Пять месяцев заключения в темнице и отъем всего имущества в казну империи, кроме родового поместья, которое он унаследовал Грейсону. Занимать должность выше дворецкого какого-нибудь поместья он больше никогда не сможет. Расплата за ошибки оказалась для Кроу очень тяжелым испытанием.

Холли вернулась в отчий дом и вскоре вышла замуж за какого-то пожилого мага. Уехала к нему в поместье в северные земли. Больше ничего о ней я не слышала. Знаю только, что после травмы живота, детей она больше иметь не может. Об этом часто судачили дамы высшего света, строя самые невероятные предположения о том, зачем она сама себя изувечила. Я знала правду о ее измене, но не стала распространяться, чтобы окончательно не убить ее репутацию. Все же, какой бы стервой и злюкой не была Холли, именно она помогла засадить Шаэлу далеко и надолго!

От всех этих воспоминаний у меня даже сердце чаще забилось. Я склонилась над пустым листом бумаги, улыбнулась и написала:

«Дорогая моя бабуля! Пишу тебе это письмо, чтобы сообщить о радостном событии. Неделю назад я родила тебе второго внука! Малыша назвали Ашер. В честь прадеда Элиаса. Он еще такой маленький, но уже вылитый отец. Одним белогривеньким стало больше! Надеюсь, вскоре свидимся. Как только Ашер окрепнет, приплывем к тебе в гости!

Знаю, ты переживаешь за наши виноградники, я поняла это из последнего твоего письма. Хочу ответственно заверить, что Клаош сумел разобраться с отменой последних поставок. Он хорошо справляется, заботиться о виноградниках, поддерживает порядок в поместье и успешно управляет рабочими. Жалование я ему увеличила.

У дедушки была перед родами. Поговорила с ним, поделилась последними новостями. Грейсон нарисовал ему новую картину. Мы бережно повесили ее на стену склепа, пусть любуется». – поставила я точку и задумалась.

– Нет, лучше не буду об этом писать, – заговорила сама с собой.

О том, что я состою с Хароном в переписке с того дня, как его выпустили из темницы, знает только Элиас. То его первое письмо, пропитанное тоской по сыну, не оставило меня равнодушной. Собственно, как и моего мужа.