Книга Право первой ночи. Право сильнейшего, страница 109 – Диана Хант

Кажется, я навсегда запомнила Зольди такой: напуганной, забитой, хнычущей. Кузина только и делала, что звала маму. Каждая её попытка дозваться родителей ужасала, леденила нутро. Маленькой мне казалось нет ничего хуже, чем остаться одной. Совсем одной, как кузина. Не знаю, откуда брались такие мысли у девочки-лилаи из третьего дома, но я была искренне убеждена — останься я как Зольди без родных, непременно умерла бы. От горя и тоски. Кузина же плакала, но не умирала. Поэтому Изольди, несмотря ни на что, казалась мне верхом силы и бесстрашия.

Первой игрой, в которую удалось увлечь Зольди, конечно же было Слияние Дланей. Иначе и быть не могло… Так кузина начала понемногу оттаивать, чем осчастливила весь наш остров. Так уж издревле принято у хвостовых — мы принимаем радости и беды друг друга так же близко к сердцу, как и собственные…

Что касается родителей, то мои папа с мамой приняли Изольди, как родную. Даже, пожалуй, ещё теплее. Ведь кузина — единственная память маман о старшей сестре. Маменька любит повторять, что «ближе Зольдички у нас никого не осталось», забывая при этом, или, скорее, делая вид, что забыла о другой моей тётке. Своей младшей сестре. Той, что по словам хвостовой общественности, «поплыла по наклонной»…

«Спуталась с инкубом», «пошла на поводу у своей тёмной стороны», «прельстилась ядом демона» — чего только о тёте Иолане не говорят. Но сейчас не о ней речь, об Изольди.

То есть о Длани.

…Выуживая Зольди из её панциря снова и снова, пусть даже для того, чтобы просто поиграть в Длань, я изо всех своих детских сил старалась окружить кузину любовью и заботой… И в чём-то мама оказалась права. Очень, очень скоро мы с Зольди стали ближе, чем родные сёстры…

Что характерно и логично — свела нас Длань: символ Жизни и Мира на Островах. Не так просто оказалось вспомнить, когда это мы так повзрослели, что перестали играть в Слияние Дланей…

И всё же даже в сознательном возрасте сведённые вместе ладони для островитян — особый, священный знак. Дружбы. Единства. Какой-то особой близости.

Всего самого светлого, что есть в мире…

…Вблизи Лучезарная Длань оказалась ещё прекраснее.

Сшивающая вместе два мира, она исходила нескончаемым водопадом света, струилась лучезарными водопадами чистого счастья.

Разве могло быть иначе? Разбудите любого островитянина ночью и спросите самую заветную мечту. Руку даю на отсечение — каждый загадает увидеть Длань вблизи.

Так что мы с ДанЖиком и Теньком счастливчики: нам это вскоре предстоит.

Чем ближе мы подлетали к Лучезарным Перстам, тем разительнее менялся Владыка. И не только потому, что правитель хмурился и становился непривычно серьёзен.

Владыка преображался.

Кожа его уплотнилась, покрылась сложным узором и начала светиться, как тогда, во время битвы с мертвецами… Вскоре Длань начала жечь. Безжалостно. Владыка поделился со мной своим «щитом» — я видела, что это далось правителю нелегко, но даже не думала отказываться.

Узреть Длань вблизи… Разве может что-то быть более невероятным?

Несмотря на защитную «сетку», переползшую на меня с Владыки, Длань продолжала кусаться и потому Владыка взял вниз, к океану, чтобы я могла пообвыкнуться. Так он сказал.

Мы поднырнули под искрящийся золотистый каскад и понеслись на бешеной, сводящей с ума скорости у самой воды. ДанЖик шалил и чертил по лазури пером. В лицо мне летели солёные брызги и я ловила их ртом, прижимая к животу попискивающего Тенька… Чувствуя под собой гладкую и тёплую спину ДанЖика я, наверное впервые в жизни была полностью, абсолютно и совершенно счастлива! Настолько счастлива!