Книга Единственная для первородного вампира, страница 92 – Алиса Буланова, Элис Карма

— Полагаю, мне нужно позвонить тёте и договориться о встрече? — спрашивает Яна, когда я поворачиваю ключ в замке зажигания. Небо светлеет, и мы спешим вернуться в резиденцию. Я, конечно, много надежд возлагал на эту ночь. Однако её результаты превзошли все ожидания.

— Зачем? — удивляюсь я.

— Ну, как же? Ты ведь пообещал помощь Вике с поисками, — Яна смотрит на меня таким чистым и наивным взглядом, что мне становится стыдно.

— А Георгию я пообещал, что спрячу его возлюбленную любой ценой, — говорю я, чуть поразмыслив.

— То есть, ты соврал? — Яна с досадой закусывает губу. Видимо, ситуация Виктории сильно тронула её.

— Слушай, Яна, — вздыхаю я. — Мы искали её мать несколько лет и не нашли. Это может значить только одно — её, скорее всего, нет в живых.

— Но если это так, то не лучше ли Виктории знать правду?! — восклицает Яна.

Я задумываюсь. В целом, она права. Разумеется, первое время Виктории будет непросто смириться с жестокой реальностью. Но со временем она сможет это принять и продолжить жить.

— А твоя тётя действительно сможет найти её? Я-то ведь об этом сказал просто так.

— Я позвоню тётке и узнаю, — с готовностью произносит Яна. Она заметно приободряется, когда понимает, что ей удалось переубедить меня.

— Ладно, — киваю я. — Тогда оставляю это на тебя. У меня же, как ты понимаешь, есть другое серьёзное дело.

Яна кивает, нахмурившись.

Мы возвращаемся в резиденцию, и я удаляюсь к себе в кабинет. Мне предстоит сделать множество звонков до полудня. О нападении на штаб ордена охотников должны знать все кланы, и ещё до Синклита. И первым делом я набираю своему несостоявшемуся тестю.

— Ваше Сиятельство, чем обязан? — спрашивает граф Мейснер удивлённо и слегка недовольно.

— У меня для вас крайне неприятные известия, — отвечаю я, стараясь придать голосу больше трагизма.

— И какие же?

— Этой ночью отряд вампиров по приказу графа Демидова напал на штаб ордена охотников. Мне только что звонил епископ. Он в бешенстве. Говорит, что пострадали его люди. Вы ведь понимаете, что это значит?

— Неужели война? — сипло произносит граф.

— Она самая. И на сей раз она коснётся каждого из нас.

На несколько секунд возникает напряжённая пауза. По всей видимости, Мейснер был в курсе нападения, раз даже не ставит эту информацию под сомнение.

— Неужели ничего нельзя сделать? — произносит он наконец. Я отвечаю не сразу. Приходится выдержать ещё одну драматичную паузу.

— В такой ситуации всё, что мы можем сделать — это показать, что мы не имеем отношения к тому, кто пошёл против ордена, — говорю я, чуть понизив голос. — Попробовать договориться с епископом.

— Считаете, он прислушается?

— Если к нему обратимся не только мы с вами, но и остальные, то он просто не сможет проигнорировать нас.

— Но если он потребует выдать ему Алексея Игнатьевича? — вдруг в страхе спрашивает он.

Я тяжело вздыхаю.

— Алексей Игнатьич сам выбрал свой путь, — отвечаю рассудительно. — Вы не думаете, что идти ко дну вместе с ним, хотя вы сами не совершали зла, это как-то несправедливо?

— Я понял вас, Ваше Сиятельство, — отвечает граф. — Я немедленно обзвоню своих ближайших друзей и постараюсь донести до них необходимость принятия мер.

— Я хочу пойти с тобой, — Яна сжимает мою руку и заглядывает в глаза.

— Нет, тебе лучше остаться, — отвечаю я. — Мне важно знать, что снаружи есть кто-то, кто сможет меня вытащить, если что-то пойдёт не так.