Книга Новый порядок, страница 62 – Хелен Харпер

Он поддевает носком ботинка пластмассовый череп. Рядом с ним лежит круг из кирпичей, обрамляющий крест. Нас окружают аккуратно проложенные пересекающиеся дорожки, заросли маков, которые давно не цвели, и джунгли головокружительных сорняков. Общий эффект должен был бы напоминать свалку, но вместо этого здесь царит деревенский шарм, который кажется более уместным, чем идеально ухоженное кладбище.

Соблюдая приличия, я жду, когда Мадер обратится ко мне.

— Ты не навещала нас несколько лет, — наконец произносит он скрипучим шёпотом.

— Мне нет оправдания, — я склоняю голову.

— У тебя есть жизнь, — его взгляд устремляется на меня. В нём нет ни доброты, ни злобы. — Даже у вампиров есть жизнь.

Мадер многое знает и понимает.

— Я ищу недавно ушедшую душу, — говорю я. Мой голос эхом разносится по окруженному стенами пространству. — Его звали Сэмюэл Льюис.

— Каждый день в этом городе умирает более 250 человек, — произносит он монотонно. — Почему я должен знать этого человека?

— Он был молод. И здоров. Его смерть не была естественной.

Мадер поднимает его голову.

— Звёзд уже не так много, — комментирует он ни с того ни с сего. Затем он смотрит прямо на меня. Я невольно вздрагиваю, но не отступаю. — Я знаю об этой душе, — говорит Мадер. — Он ушёл.

— Он благословлён, — бормочу я. — Говорил ли он с кем-нибудь перед своим уходом?

— Почему я должен говорить с тобой? Живые земли — не моя забота.

Мне нечего предложить Мадеру в обмен на информацию. Я ломаю голову.

— Жизнь и смерть балансируют на острие бритвы. Кто-то пытается вывести это острие из равновесия.

Мадер дотрагивается до стены и проводит пальцем по едва заметным линиям старого граффити.

— Кто-то всегда стремится нарушить равновесие.

Я кручу в руках розу Мэйзи. Один лепесток отваливается и падает на землю. Дождь почти сразу же искажает его тяжёлые очертания.

— Ты ей нравишься.

— Кому? — спрашиваю я удивлённо.

— Мэйзи, — он крутит шеей, словно разминает ноющие мышцы, хотя для призрака это невозможно. — Она расстроилась, когда ты не вернулась.

Я в замешательстве.

— Я потеряла её. Я много раз искала её, но так и не нашла. Я думала, она прошла на ту сторону.

— Она пряталась. Она не хотела, чтобы ты чувствовала себя обязанной ей и продолжала навещать её, пока это не превратится в рутину. Иногда мы боимся того, чего хотим больше всего на свете.

У меня на груди лежит тяжёлый груз. Я вытягиваю шею, пытаясь снова разглядеть её стройную фигуру.

— Приходи, — внезапно произносит Мадер.

— Прошу прощения?

— Приходи. Регулярно. Ей нужен друг.

— Я так и сделаю.

Он кивает головой.

— Ты говоришь правду, — хрипит он. — Не бойся этого.

Я всё ещё пытаюсь осмыслить его слова, когда он шепчет:

— Янус.

— Прошу прощения?

— Вот что он сказал. Янус. Не спрашивай меня больше о мёртвых, Бо Блэкмен, — Мадер отворачивается, и становится ясно, что меня прогоняют.

— Я не понимаю, что это значит!

Ответа нет. Так же, как и Мэйзи, он становится эфемерным, когда его поглощает ночь. Я остаюсь на месте, уставившись на каменный круг. Затем я наклоняюсь и осторожно стряхиваю мокрые листья и опавшие ветки, пока он не очищается. Это скромный жест; многие старательно ухаживают за этим местом. Хотя это кажется уместным. Я отступаю и осматриваюсь. Оставшиеся ледяные призраки молчат; всё, что я слышу — это стук дождевых капель. Я ухожу, осторожно пробираясь обратно. На этот раз ни один призрак не тянется вперед, и мне предоставляется доступ к воротам. Я закрываю их за собой, переставляю местами несколько имён и обрывков ткани, не торопясь на случай, если Мэйзи снова покажется.