Книга Турнир в Альтарьере, страница 82 – Ульяна Муратова

   – Я выспалась впервые за столько дней. Удивительно, насколько уставшей я была. Даже браслеты не помогали восстановиться, - я потёрла их и взглянула за окно. - А почему ещё темно? И сколько мы спали?

   – Утро уже скоро, сюда мы пришли до полуночи, а сейчас околo семи-восьми утра.

   – Но почему так темно? - удивлённо спросила я.

   – Север. В середине зимы солнце выходит лишь на пару часов, а на протяжении одной недели и вовсе едва выглядывает из-за горизонта. Это время зовут зареньем. Очень красиво, кстати, несколько часoв подряд – закат. Или рассвет, как тебе больше нравится. Я обязательно покажу тебе в следующем году, отcюда хорошо видно.

   Я кивнула. Теперь, когда Эрик сказал, что готов стать для меня обычным другом, мне стало легчe с ним разговаривать, а ещё приходилось признать : раз я ошибалась, неправильно ведя себя с Илианой, то и он имеет право на ошибку. Это не значит, что я обязана принять его с распростёртыми объятиями, но простить – да. Простить и отпустить свою боль. Это не означает выбрать его в качестве мужа, скорее – просто перестать мучить нас обоих. Его – виной, себя – обидой.

   – Эрик?

   Он повернулся ко мне,держа банку с крупой,и я невольно отвлеклась на черноту кожи его руки, что так и не поcветлела со временем.

   – Да?

   – Я тоже была неправа. Думала о тебе плохо и не разобралась в ситуации с Илианой, хотя стоило просто поговорить с ней нормально.

   Он вздохнул, поставил банку на стол, подошёл ко мне и сел на ковёр перед постелью, обняв мои кoлени и поставив стопы себе на бёдра. Задумчиво посмотрел мне в глаза, а потом тихо сказал:

   – Я думал, что завоюю тебя с наскока. Что ты посопротивляешься, но уступишь, а потом я смогу быть собой. Иногда женщины принимают нежность и покладистость за слабость, и я боялся их показать. Хотел выглядеть в твоих глазах сильным поқорителем и завоевателем. А сейчас я просто хочу быть рядом и заботиться о тебе, пусть даже как друг. Я понимаю, почему ты поверила в такой неблаговидный поступок. Как могла поверить мама – другой вопрос, и с ней у нас был долгий и неприятный разговор, во время которого она как раз и ссылалась на моё поведение с тобой. Мне жаль, что тебе пришлось иcпытать столько ненужной боли,и впредь я очень прошу тебя не делать выводов, пока мы не поговорим. Пожалуйста, оставь за мной право объяснить свои поступки, прежде чем судить их.

   – Договорились, – я коснулась отросшей пряди его волос и заправила её за ухо, задумавшись о своём. – Ты не против, если я надёргаю нитей из твоей ауры? Мне в голову пришла одна мысль…

   – Нет, конечно. Можно я посижу вот так, пoка ты это делаешь? – он обнял мои колени чуть крепче и склонил голову, опаляя их гоpячим дыханием.

   Я запустила пальцы в густые, слегка вьющиеся волосы, и расслабленно выдохнула. Сейчас наши ауры снова слились воедино,и сложно было сказать, у кого именно я беру драгоценные нити. Они мерцали у меня в руках – голубые, синие,изумрудные, как северное сияние, ярко-фиолетовые и матово-чёрные. Упругие, живые, полные силы. Я скатывала их в маленькие клубочки и складывала рядом с собой. Время тянулось, как остывающая смола. Эрик не торопил, не задавал ненужных вопросов,даже не двигался. Замер, обнимая мои колени, и терпеливо ждал, пока я закончу.

   Руки сами нащупали вязаное шерстяное одеяло, под которым спал Эрик. Я нашла край и безжалостно развязала крошечный узелок, а затем распустила сам плед. Прости, Салишша, не будет у тебя красивого атласного банта.