Книга Вкус волчьих ягод, страница 40 – Валентина Гринкевич

Дома я долго отмокала в ванной, Егор уехал. Вернее, может он и предполагал, что останется, но я хотела побыть одна. После ванны я заварила чай на травах и уснула в тот же момент, как только  коснулась подушки. Проснулась утром оттого, что меня бил сильный озноб. Голова раскалывалась, я еле доползла до тумбочки с лекарствами. Столбик термометра рванул вверх, стоило мне только вставить его в подмышку.

Ничего удивительного в том, что я заболела, не было. Еще бы… в мокрых носках по болотам шастать, плюс физическое и эмоциональное перенапряжение. И вот вам простуда, получите и распишитесь.

Хотя горло не болело, из носа не текло, даже кашля пока не было. Только ломило виски, и слабость была такая, что я еле доползла обратно до постели.

Позвонила на работу и в поликлинику, вызвала врача.

А через час из дремы меня выдернул звук поворачивающегося во входной двери замка. Кто это может быть? Сердце екнуло не то от страха, не то…

Конечно, этом мог быть только Сёма. Мой пока еще муж. У него были ключи, а замки я не сменила. Да и зачем бы? Его вещей тут почти не осталось. Что ему нужно? Интересно. Частенько он сюда заявляется, пока я на работе? Я напрягла память, хоть при высокой температуре это было и непросто, и пыталась сообразить было ли в последнее время что-то не так в квартире? Переставленный стул или непомытая чашка в раковине? Чашки – это Семина болезнь. Мне кажется, за все время, что были с ним знакомы, он ни разу не помыл за собой чашку после чая или кофе, или хотя бы просто убрал ее в посудомойку. Чашка всегда оказывалась в раковине и ждала, пока ее вымою я. Я так к этому привыкла, что даже не замечала… Но вот были ли чашки в последнее время? Хоть убей, не помню.

Тем временем дверь открылась, Сема вошел в квартиру, разулся и прошел на кухню.

Судя потому, что он все делал молча, был уверен, что меня дома нет. Я услышала звук льющейся из крана  воды. Что вообще ему надо в моей квартире?

Я села на постели и громко крикнула:

– Сёма, это ты?

В дверях тут же появился Семен. В руках он держал вазу, в которую успел воткнуть букет. Большой букет, штук тридцать крупных роз, наверное. Уже и не помню, когда он в последний раз дарил мне цветы. А такие, наверное, вообще впервые. Или это не мне?

– Ты дома? Рита, что случилось?

– Заболела. А ты что здесь делаешь?

– Да вот… ­ он замялся на несколько секунд,  потом протянул мне вазу. – Хотел тебе сюрприз сделать. Думал, придешь вечером домой, а тут цветы.

Я неопределенно пожала плечами, но даже это простое движение, вызвало новую волну головной боли. Я поморщилась и постаралась аккуратно опуститься на подушку.

Семен подошел к кровати, поставил вазу с цветами рядом на тумбочку, потом положил свою руку мне на лоб.

Ладонь у него была сухая и прохладная.

Лицо Семена приобрело озабоченное выражение.

– У тебя очень высокая температура. Ты что-то из таблеток уже пила?

– Да, разжевала аспирин, запить было нечем, – я кивком головы показала на стоящую на полу коробку с лекарствами.

Сёма тут же принялся изображать из себя заботливого мужа. Нашел необходимые лекарства, даже морс клюквенный сварил… Я почти не разговаривала, сейчас у меня не было сил. На выяснение отношений их бы точно не хватило. И в данный момент мне действительно была нужна помощь.