Книга Вкус волчьих ягод, страница 71 – Валентина Гринкевич

Егор уже не мог идти спокойно и как только вошел в лес, побежал. Луна поднималась все выше и выше. Постепенно заливала черноту ночи серебром и запускала по венам оборотня вместе с кровью старинное, древнее колдовство.

Егор бежал, мох мягко пружинил под ногами.

Оборотень впитывал в себя лес. А лес принимал его…

Лес – это картина, которую Егор рисовал глазами. Он видел, как листья с деревьев падают на землю, как луна пробивается сквозь кроны, оставляя внизу серебристые пятна-лужи. Видел, как реки и озера темнеют и остывают, как ветер и дождь становятся сильными и жестокими.

Лес – это песня, которая звучала у Егора в ушах. Он слышал, как шелестят листья под ногами, как вскрикивают потревоженные птицы, как рычат в темноте звери. Егор слышал, стук сердца и шумное дыхание.    Слышал, зов стаи, шепот судьбы.

Лес – это запах. Аромат земли, травы, грибов и прелой хвои. Егор чуял как пахнет добыча, враг, друг. Ощущал, как пахнет страх, гнев, радость. Знал, как пахнет любовь, желание и страсть.

Лес – это прикосновение к коже. Влажный холодный ветер лизал его щеки, трепал волосы. Студеные капли дождя остужали горящее лицо. Егор чувствовал, как его касаются зубы, когти, язык, всех лесных обитателей.  Знал какая на ощупь ласка, боль, смерть.

Егор бежал, а лес и луна меняли его. Тело будто подхватила мощная, но не поддающаяся познанию сила, которая заставляла перестраиваться его кости и мышцы. Кожа стремительно покрывалась шерстью, руки и ноги превращались в мощные лапы с крепкими острыми когтями. Лицо преобразилось, вытянулось вперед волчьей пастью. Уши удлинились и поднялись вверх, а зубы превратились в острые клыки. Глаза наполнились дикой яростью и силой.

Последний этап обращения принес собой боль и эйфорию одновременно.

На круглую лесную поляну одним сильным прыжком выпрыгнул уже не человек, но огромный волк и остановился, припадая мордой к земле. Его шерсть блестела в лунном свете, а глаза сверкали оранжевым огнем.

Перед ним на поляне стояли восемь величественных волков, полных силы и энергии. Волна восторга накрыла его, и смыла из разума остатки человечности. Он поднял вверх голову и огласил ночной лес громким воем.

В доме пахло теплым воском. Трофим зажигал толстые как березовые поленья свечи. В кухне я насчитала девять штук. В большой комнате, где я собиралась спать, стояло по две свечи на каждом подоконнике.

Потопталась по дому, подошла к дивану, взбила подушку, расправила принесенное Егором одеяло. Огляделась. Спать ложиться еще рано. Чем же заняться? В комнате было прохладно. Я посмотрела на черную пасть камина.

– Трофим! – позвала домового, копошащегося на кухне.

Лохматая голова заглянула в комнату.

– Чего тебе?

– Может, камин затопим? Будем и теплее, и уютнее, – предложила я.

– А свечи и запах можжевельника уюта не создают?

– Камин красиво, да и прохладно здесь…

– Хочешь, я тебе еще одно одеяло принесу? – артачился домовой.

– А что с камином не так? Объясни нормально, – я не понимала, почему домовой отказывается. По виду камина им часто пользовались, может, и не в последнее время, но раньше – точно.

– Дымоход давно не чищен, – Трофим смутился и потупил глаза.

– Разве ты не должен следить за такими вещами? – я удивленно приподняла бровь.

– Ну, ты мне еще расскажи, что я должен, а что нет! – вскинулся тот, – Якубу камин без надобности, Егор так и вовсе здесь гость редкий. Зимой мыпечку топим, электрические обогреватели тоже имеются. А камин, так… баловство одно. К тому же грязи от него много.