Книга Время до рассвета, страница 101 – Валентина Гринкевич

Я кинулась к ней, перевернула. Ее белое платье стало красным и стремительно темнело. Лицо наоборот побледнело так, что я увидела под кожей каждую венку. Широко раскрытые глаза двумя стеклянными пуговицами уставились в небо и наливались чернотой.

Черт! Как же так? Как так? Что с ней?

Срикошетило заклинание или инкуб успел ударить магией свою последнюю жертву?

Я сжал кулаками виски. И сквозь бешеное биение пульса услышала вкрадчивый внутренний голос: «И кого банши увидит во сне – тот будет обречен на скорую смерть…»

Нет! Нет, инкуб! Не будет тебе гобелена! Не будет тебе Лидки для последней детали портрета!

Я вскочила на ноги и кинулась в склеп. Влетела в него фурией, чуть не снеся трухлявую дверь. Сорвала со стены пыльный гобелен и попыталась разорвать его, но ткань была слишком прочной. Я обламывала ногти, вцепилась в него зубами. Безерезультатно. От бессильной злобы кинула на пол и принялась топтать….

Нет, все не то… его надо уничтожить.

Я вспомнила про зажигалку в кармане куртки. Курить бросила несколько лет назад, но по привычке продолжала носить зажигалку с собой. Дрожащими пальцами вытащила ее, чиркнула несколько раз и поднесла оранжевый лепесток пламени к толстой холстине. Она занялась не сразу, но когда огонь все же перебрался на ткань, то дальше уже распространился стремительно. А через несколько секунд вообще полыхнул так, будто гобелен облили бензином.

Пламя взметнулось столбом, опалив мне ресницы. Я отпрянула. Увидела, что горит как надо, и кинулась вон из склепа, опять к Лиде. Упала рядом с ней на колени, подхватила тонкое тело на руки и прижала лицом к груди. Увидела, как на бледной шее бьется тоненькая жилка пульса. Девушка была еще жива. Я закричала.

Спиной почувствовала жар и обернулась. Пламенем уже был объят весь склеп. Старая крыша вспыхнула, как хворост. Перекрытия хрустнули, надломились, и скульптура лебедя рухнула вниз. Каменные стены ломались и падали, словно кто-то сминал их огромными пальцами.

А на фоне огня в длинном белом платье стояла женщина – Эльза. Я замерла и в ужасе уставилась на нее.

Огонь, лес, изрезанное молниями небо и призрак.

Эльза подняла руку и ткнула указательным пальцем вверх и в этот момент за моей спиной раздался исполненный муками, нечеловеческий вопль.

Небо качнулось, ухнуло вниз… И тотчас сверху хлынул ливень.

Мокрые волосы липли к моим щекам, по которым катилась не то вода, не то слезы. Дождь встал стеной, лес шумел, трещал впереди пожар, громыхали раскаты грома.

Судорожно вздохнула у меня на руках Лида. Я глянула ей в лицо и увидела, что она на меня смотрит. Глаза широко распахнуты, в них ужас и боль, но черноты нет. Обычные Лидины голубые глаза.

Земля под ногами вспучивалась волдырями, вода бурлила, текла меж могил, тащила за собой лесной сор и гасила пожар.

Я почувствовала, как чьи-то руки обхватили меня сзади за плечи.

Обернулась. Костя. За его спиной стоял Вадим, прижимая телефон к уху, и кричал что-то в трубку. Вызывал скорую помощь…

Мы шли по длинному больничному коридору. Окон здесь почти не было, дрожали неровным светом флуоресцентные лампы под потолком. Освещение яркое, но холодное и тревожное.

И хотя я знала, что с Лидой все будет в порядке, врачи несмотря на обширное внутреннее кровотечение, заверяли, что состояние пациентки стабильное и прогноз сто процентно-благоприятный, все равно мне было не по себе.