Книга Первая кудесница Империи, страница 54 – Колин Ви

— Да нет, с памятью у меня слава богу все в порядке. Спасибо Варваре Николаевне, помогает мне восстановиться. — не сдалась я, а за одно как смогла, защитила бедную женщину. — Поэтому мне и стало интересно кто у нас выходит замуж. Неужто кто-то из наших родственников? — делано удивилась и даже руку на грудь изящно положила. В эти ворота мы можем играть вдвоем. Так что даже не надейтесь, маменька затащить меня в церковь под шумок, пока ваша дочурка прохлаждается в моем мире!

— Да как-же! — фыркнула она на мои слова, чем еще раз подтвердила их отношения ко мне. — Не надеешься ли ты что мы позволим дочери разгуливать по ночам и якшаться с разным... - в последний момент замолчала, но всем и так было ясно что хотела сказать.

— Но откуда... — как она так быстро узнала что я ночью не в своей спальни сплю как послушная овечка? Было неприятно находится тут и вести непонятную беседу, но и прервать ее, пока не знала как. Все таки я в их власти.

— С самого утра все либеральные газеты только об этом и кричат на каждом углу! Только это не хватало, чтобы о нашей дочери писали собаки из Русские ведомости! — наконец и папенька не выдержал.

Посмотрела на Алексея Николаевича, который стоял как тень рядом с камином. Тот кивнул на мой невысказанный вопрос.

Так вот откуда ноги растут! Если бы эти два афериста не ждали свою дочь обратно, то и не стали бы они так заботиться об ее репутаций.

Холодный взгляд отца дал мне понять — впереди меня ждут неопрятности.

Закусила губу и призадумалась что мне делать дальше и как хотя бы временно от них избавится. Взглядом сканировала помещение и думала, думала, пока не наткнулась, но еще одного персонажа о котором умудрилась забыть.

Марфа — моя камеристка стояла у входа и пыталась сдерживать змеиную ухмылку, что так и норовила расцвести на лицо. Поняв что я ее разглядываю, попыталась сделать скорбную мину, но поздно. Я успела все увидеть. Она шпионила и докладывала все маменки, пока я тут пыталась свыкнуться с новой реальности и тем временем не обидеть ее. Зачем она так со мной? И тогда вся моя подавленная злость, обида на несправедливость и боль оттого, что ко мне относятся как к вещи, выплеснулись наружу. Я сделала то, что клялась больше никогда не делать. Я направила силу на человека — из желания отомстить. Перед глазами потемнело, меня охватило непреодолимое стремление доказать свою силу, наказать ту, кто мною воспользовалась. Резко поднявшись, я вытянула руку в сторону Марфы, указывая силе, кого хочу покарать, и прошептала:

— Пусть на твоей голове останется столько волос, сколько добрых мыслей в ней есть и будет!

Единый вздох ужаса вырвал меня из колодца ярости. И я увидела, что натворила.

От шока попыталась закрыть рот руками, но щеку обожгло от сильной пощечины.

— Что ты натворила дрянь?! — Константин Фёдорович Ушаков. Удар был такой силы, что в глазах опять потемнела и даже щеку умудрилась прикусить.

Меня никогда раньше не били.

Родители были простыми, но добрыми людьми. Они могли поругать, обидеться, но чтобы поднять руку — никогда. Это казалось невозможным. А здесь… чужой мужчина. И самое страшное — я в теле его дочери.

Тем временем Марфа визжала, как раненый поросёнок. Её густая коса, ещё минуту назад струящаяся до пят, на глазах редела. Девушка в панике хваталась за пряди, тщетно пытаясь затолкать их обратно, словно могла что-то исправить. Зрелище было жалкое… но я не могла отвести взгляд.