Книга Первая кудесница Империи, страница 55 – Колин Ви

Во мне бурлила магия. Она не собиралась успокаиваться — словно кипящее озеро под кожей, готовое разнести всё вокруг за то унижение, что мне пришлось пережить. По щеке скатилась одинокая слеза.

Кажется, всё только начинало налаживаться. Я начала верить, что в этом мире у меня тоже может быть место. Хотела делиться светлыми чувствами. А вместо этого — пощёчина. Резкая. Без права на защиту.

Я осторожно коснулась распухшей щеки, позволяя своей силе унять хотя бы физическую боль. Но как залечить душу?

Я ведь не хотела никому зла. Просто пыталась защитить себя от тех, кто снова пытался управлять мной. Я хотела быть собой. И, кажется, за это меня наказали.

Тихое прикосновение к локтю вырвало меня из тяжёлых мыслей. Я подняла глаза и встретилась с обеспокоенным взглядом Варвары Николаевны. Слабо улыбнулась — от стыда за собственный поступок. Она столько сил вкладывает в наше обучение с Аннушкой, терпеливо объясняет, направляет… А я сорвалась.

— Вот вам и служба Империи! Внушили юной аристократке глупые мысли о свободе и желании мараться магией! — пробормотала маменька с дивана, но уже не так уверенно, как прежде.

На душе стало тяжело. Я глубоко вдохнула — и тут же ощутила, как меняется воздух. С помощью силы я уловила не только эмоции, но и тени намерений. У Константина Ушакова запах был резким, давящим — отталкивающим.

И его слова только подтвердили это:

— Молчи, Татьяна! Отправь Марфу в поместье. Не хватало ещё позориться на весь свет! Мои дочери не должны выглядеть как уличные девки! — прошипел он, и вновь вперил в меня злой взгляд. — А ты, неблагодарная… Сейчас же собираешься — и едешь с нами. Молча.

На шум в комнату вошёл Василий. Следом — Алексей Николаевич. Они вежливо, но твёрдо встали между мной и «папенькой». В их выправке не было ни грубости, ни угроз — только решимость. Мужчины ясно дали понять: агрессии в адрес женщин здесь не будет.

Но, похоже, злость аристократа уже ничто не могло остановить.

— А вы ещё кто такие?! Как вы себе позволяете лезть в семейный разговор?! Видимо, генерал совсем распустил этот маленький и никчёмный отдел! Я добьюсь аудиенции у Императора — и очень скоро эту клоповню сотрут с лица земли!

— Ваше светлость, прошу вас быть осторожнее в словах… и намерениях, — тихо, но твёрдо произнесла Варвара Николаевна.

Я машинально шагнула вперёд, заслоняя её собой. Не хватало ещё, чтобы она нарвалась на гнев этого человека. Не стоит ей светиться добром перед тем, кто его всё равно не оценит.

Кивнула Василию, отвечая на его тревожный взгляд. Да, это семейный вопрос. И не хочу, чтобы мои товарищи становились частью этого фарса.

Я позволила силе окутать мои слова, вложить в них твёрдость и холодное спокойствие. На удивление, всё внутри было ясно — никаких сомнений. Только я, моя ярость.

Чем больше людей собиралось в комнате, тем легче я улавливала эмоции каждого — страх, презрение, раздражение. Они били по мне невидимым молотком, я понимала всех — до боли, до искры перед глазами. И от этого хотелось как можно быстрее все прекратить!

Стало легче сразу, как только почти все вышли из комнаты. Остались лишь я и «папенька» — с его кривой, издевательской усмешкой, от которой веяло ледяным холодом. Теперь, когда никто не мешал, я могла до конца разобраться в его эмоциях.