Книга Барышня-бунтарка, страница 33 – Яна Епринцева

– Велено было приготовить, всё сделали, – ответила служанка, не поднимая глаз.

Я не стала больше ничего спрашивать, а молча вошла вслед за ней в купальню. Мне очень хотелось как следует вымыться и надеть чистую одежду. Я мечтала с помощью мыла и горячей воды стереть с себя липкий страх, испытанный в комнате с убитой жрицей и позже, в лесу, во время встречи с чудовищем.

Войдя в купальню, я сразу же ощутила горячий, влажный воздух и с удовольствием сбросила своё испачканное платье.

– Помочь вам мыться? – спросила горничная.

Я ответила отказом, ведь с детства привыкла самостоятельно приводить себя в порядок. Хотя многие девушки моего круга не могли вымыть волосы и одеться без помощи  горничной. Первой мыслью было отослать женщину подальше, но я вспомнила о Ярогорском . Вдруг он тоже явится помыться с дороги? Этого мне никак не хотелось.

– Скажи, а хозяин… Он где будет купаться? И будет ли? – спросила я, не торопясь сбрасывать с тела нижнюю рубашку.

– Будет, но не на этой половине. Здесь только для вас приготовлено, – бросив на меня быстрый взгляд, ответила женщина.

Это меня немного успокоило и, разрешив служанке отправляться по делам, я полностью разделась и принялась тереть мочалкой свою кожу. Видимо, Ярогорский подготовился к моему приезду, так как на круглом столике возле массивной ванны стояли новенькие баночки, упаковки с ароматным мылом и средствами для ухода за волосами.

Я с удовольствием воспользовалась частью этих косметических богатств, а остальные с восторгом разглядела и понюхала. В доме родителей мы с сёстрами не могли себе позволить принимать ванну с такими дорогими средствами. И волосы, и тело мыли одним и тем же дешёвым мылом, которое сильно уступало тому, что приобрели для меня слуги Ярогорского.

Приведя себя в порядок, я вытерлась пушистым полотенцем и причесала влажные волосы деревянным гребнем. А затем принялась одеваться.

Платье и бельё, что были приготовлены взамен испачканной одежды, тоже оказались совершенно новыми. Нижняя рубашка была сшита из натурального шёлка, а платье – изо льна тончайшей выделки. Оно было насыщенно-синего цвета, а по низу рукавов и подолу юбки располагалось узкое кружево небесно-голубого оттенка.

Я натянула нижнюю рубашку, а вот в платье облачаться не спешила, разглядывая и осторожно касаясь пальцами нежной ткани. Судя по лаконичному крою, это была домашняя одежда, но наряд этот, безусловно дорогой, так сильно отличался от того, к чему я привыкла, что я не сразу решилась надеть его.

Непонятная тоска сдавила грудь, отчего дышать стало больно. Я вспомнила слова Радимира о моих предпочтениях, о которых он узнал каким-то неведомым образом, и сердце кольнуло иголкой. Единственный человек, которому небезразлично, что я люблю, чего желаю, и который приложил усилия, чтобы меня порадовать, совсем скоро станет виновником моего бесчестия. Осознавать это было невыносимо больно.

Слёзы сами собой закапали из глаз на синий лён, но я смахнула их рукой и выпрямилась.

«Цветы и тряпки не растопят моё сердце, об этом Ярогорский пусть даже не мечтает! Хочет получить моё тело? Пусть попробует! – подумала я, но тут же вспомнила его восхитительные поцелуи. – Хотя… хватит ли у меня сил противостоять ему? В этом я уже не так уверена».