Книга Барышня-бунтарка, страница 50 – Яна Епринцева

Я послушно кивала, передавая наполненные чашки мужчинам. А что мне оставалось делать? Старуха упорно вела себя со мной так, будто я жена Радимира, а вовсе не любовница. Хотя если подумать, то назвать меня его любовницей нельзя. Во всяком случае, пока.

– Слыхали о новом убийстве? – неожиданно спросил доктор.

Сказал и тут же спохватился, бросив обеспокоенный взгляд на меня:

– Простите, барышня, не будем об этом. Не хочу разволновать вас ещё сильнее.

– Всё в порядке, – заверила его я, стараясь сохранить невозмутимый вид. – О каком убийстве идёт речь?

– Убили жрицу Макошь. Уже восьмое убийство. Власти пытались замалчивать эти происшествия, не желая провоцировать панику среди населения. Но когда число жертв приближается к десятку, скрывать уже не получается, слухи ползут с немыслимой скоростью, – начал рассказывать пожилой мужчина.

– Восьмое убийство произошло вчера ночью? – воскликнула Яромила. – Слыхали, как же! Кто убивает несчастных старух, вот что я хотела бы знать!

– От своего коллеги, который служит в области судебной медицины при княжеском управлении, слыхал, что в минувшую пятницу, поймали-таки одного из предполагаемых преступников, – врач со значительным видом оглядел каждого из присутствующих.

– Что вы говорите, Бран Гостемилович! И что же он признался? – Яромила так и подалась вперёд, а выцветшие глазки её заблестели.

– В убийстве сознался. А вот сообщников своих не выдаёт. И отказывается отвечать, с какой целью совершил преступление. Водят на допросы, но помалкивает. Боится своих же сообщников. И боится так, что каторга для него будет спасением.

– А кто это такой? Из какого сословия?  – не отставала любопытная старушка.

– Обычный работяга. Служил на ткацкой фабрике, откуда его уволили за пьянство. Он в извозчики подался да проработал всего пару дней. Сознался лишь в самом первом убийстве, что произошло месяц назад. И утверждает, что к остальным не имеет никакого отношения, – ответил доктор.

Все присутствующие в комнате замолчали и уставились в свои тарелки. Я невольно поёжилась, вспомнив вчерашнее утро и мёртвую жрицу. В голове не укладывалось, что кто-то хладнокровно уничтожает ни в чём не повинных женщин.

К тому же меня волновал вопрос: с какой целью совершаются все эти убийства. И кто обвинил в преступлении меня. Это казалось мне не менее странным. Ну не убийца же? Глупо ведь вместо того, чтобы уносить ноги, бежать в полицейский участок с доносом. Но если не он, то кто же?

– Какие ещё новости, Бран Гостемилович? – нарушила молчание Яромила. – Всё ли спокойно в княжеском дворце?

– Затишье перед бурей, я бы так это назвал. Северные рубежи опять прорывались аспидами, с трудом удалось отбить атаку. И знаете, что говорят по этому поводу? Что кто-то из окружения князя, из ближайшего окружения, хочу заметить, желает, чтобы вторжение состоялось.

– Я в этом даже не сомневаюсь, – неожиданно подал голос Радимир.

Все устремили взоры на хозяина дома.

– Не зря ведь меня убрали из пограничной службы. Да, я больше не чародей, но я готов был служить наравне с обычными солдатами, которых там всегда не хватает. Вот только приказ свыше не дал мне вернуться к охране рубежей. Меня отстранили без права вернуться, без права появляться в княжеском дворце. И кто-то отчаянно сопротивляется, чтобы я попал на приём к князю Изяславу. Я писал прошения, о возвращении на службу но все они отклонены. И моя просьба о встрече с государем, раз за разом отвергается, – продолжил Радимир.