Книга Барышня-бунтарка, страница 53 – Яна Епринцева

– Ах, вы ещё сердитесь на нас? Ну право, не стоит! Давайте же останемся добрыми друзьями! Богдан, ну скажи хоть ты! – защебетала черноволосая, пытаясь скрыть своё замешательство, ей явно стало неловко.

– Действительно, Радимир, Милана вся извелась, переживая о том, как ты там госпитале. Она даже хотела лично навестить тебя, но родители не позволили. Хотя они совершенно правы: негоже навещать молодых мужчин после официального объявления помолвки. Да и я мог начать ревновать, – рассеялся офицер и обнял свою спутницу.

Услышав имя девушки, я почувствовала себя так, как будто на меня вылили ушат ледяной воды. Милана! Это она писала любовное письмо, которое Ярогорский хранит до сих пор.

– Представишь нас своей спутнице? – продолжал незнакомец, не обращая внимания на молчание и ледяной взгляд Радимира.

Черноволосая девица с ехидством разглядывала меня. Я сразу же поняла, что ей отлично известно, с кем прогуливается сейчас бывший возлюбленный. Ещё бы! Не сомневаюсь, что в обществе не раз перемыли косточки нелюдимому богачу, купившему за деньги девушку из приличной семьи. Уверена, что наша связь уже обросла множеством подробностей и кривотолков.

Радимир вновь не ответил. Но когда речь зашла обо мне, он как будто смог собраться и взять себя в руки. Его лицо обратилось в мою сторону.

Я стояла красная и растерянная, чувствуя себя в высшей степени униженной и несчастной. Содержанка, бесправная любовница, игрушка в руках богатого мужчины.

 В ледяных глазах Ярогорского на мгновение промелькнуло участие. Он заставил себя выдавить улыбку и осторожно подхватил меня под локоток.

– Идёмте, дорогая. Дойдём до фонтана, а там посидим на скамейке, – проговорил Радимир, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Я с готовностью кивнула и устремилась вслед за ним, подальше от обескураженной такой невежливостью пары.

– Радимир, ради Перуна! К чему эти сцены? Найдите мужество признать, что Милана предпочла другого! И веди себя, как подобает воспитанному человеку, – закричал нам вслед Богдан.

Радимир вздрогнул, но не обернулся. Он лишь сильнее сжал мой локоть и зашагал быстрее.

Я семенила за ним, не смея ничего расспрашивать. Да и что тут неясного? Эта парочка успела выложить всё, что только было можно. Ну а письмо, прочитанное мною утром, было лишь ещё одним кусочком, дополняющим общую картину.

Радимир ухаживал за этой Миланой. Та вроде бы, судя по её посланию, отвечала ему взаимностью, но, в конце концов, выбрала другого ухажёра. Каких ещё объяснений можно требовать?

Я ощутила пустоту в груди и всепоглощающую боль, охватившую моё сознание. Ревность, злость и безумная зависть к этой самоуверенной красотке, все эти чувства закипели  во мне с такой силой, что я невольно ужаснулась.

Больше всего на свете я мечтала жить как она. Принимать ухаживания от благородных офицеров, блистать на балах, о которых она писала в своём послании, выбирать наряды и прогуливаться по парку с женихом, а не с любовником.

В это момент я чувствовала себя настолько плохой и ничтожной, что едва смогла сдержать слёзы горечи и разочарования. Мне никогда не быть такой, как Милана! Её жизнь, которую я живо нарисовала в своём воображении, прекрасна, наполнена весельем и развлечениями. А моя – беспросветна, тосклива, полна отчаяния и позора.