Книга Непокорная на княжеском отборе, страница 49 – Яна Епринцева

Лежу, глотая слёзы, и прислушиваюсь к его тихим шагам. Но как только хлопает дверь, сразу же вскакиваю и принимаюсь одеваться. К счастью, моя старая одежда больше не под замком. Она лежит среди вороха платьев, что сшили для меня расторопные княжеские портнихи.

«Быстрее, нужно как можно быстрее! Пока не передумала!» – мысленно подгоняю себя.

Накидываю пальто, надеваю сапоги и спешу к столу, на котором в резной деревянной коробке лежит тот самый нож, наделённый магической силой.

Сердце колотится как ошалелое, по спине стекает струйка холодного пота, а в груди бушует огненный смерч, выжигая напрочь все мечты о счастье.

Люблю, как же сильно люблю его! Как я буду там, без него?

Слёзы солёными ручейками бегут по щекам, но я не обращаю на них внимания. Князь сказал своё слово. Он женится на другой.

«Ну а вдруг боги одобрят меня?» – шепчет слабенький внутренний голосок.

Трясу головой, не желая слушать. Вдруг! А если нет? И дело не только во мне. Кем будут мои дети, рождённые вне брака? Как будут смотреть на них люди, как относиться к незаконнорождённым? Подвергать собственных детей унижениям я не могу и не буду. Даже пробовать не стану. Лучше уйду, и пусть Бранибор будет счастлив с новой женой.

Достаю скрамасакс из шкатулки, вытаскиваю из ножен. Пытаюсь представить дом дяди во всех подробностях, мысленно даже называю адрес. Задерживаю дыхание и, зажмурившись в предвкушении боли, провожу пальцем по острому лезвию.

– Ох… – только и могу выдохнуть в тот момент, когда распахиваю глаза и вижу себя посреди знакомой улицы.

Только-только занимается рассвет. Вокруг не видно и не слышно ни души. Хотя и в другое время суток здесь тоже не слишком многолюдно. Дома, приземистые и мрачные, смотрят тёмными окнами из-за железных заборов.

«Вот и всё…» – мелькает непрошеная мысль.

И тут же просыпается безумное желание вернуться, но я давлю его усилием воли.

Нет. Я не вернусь. И Бранибор не сможет до меня добраться, потому что нож вот он – зажат в моей руке. Повинуясь внезапному порыву, бегу вниз по дороге, в самый конец улицы. Я знаю, что это окраина населённого пункта. Дальше в паре километров от города течёт река и начинается лес. Именно туда я и спешу, пока ещё в груди теплится решимость.

Бегу, пока хватает сил, потом перехожу на шаг, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Двигаюсь вперёд, не давая себе передышки. Лишь возле бетонного моста замираю и смахиваю с глаз противные слёзы, что вновь и вновь скапливаются на ресницах.

Ступаю на мост и медленно шагаю к середине. Внизу шумит река, полноводная из-за таящего снега и льда. Заглядываю вниз, перегнувшись через бетонный блок, служащий ограждением, смотрю на беснующиеся волны и замираю, охваченная острой сердечной болью.

Рыдания сами собой вырываются из груди, и я больше не сдерживаю их. Плачу, громко в голос, кусаю губы, чувствуя во рту солёный металлический привкус.

– Мы никогда, никогда больше не увидимся… – выдыхаю срывающимся голосом и вытягиваю над рекой руку с зажатым в ней ножом.

Сегодня впервые выглянуло солнце. Яркие лучи пробивались сквозь ветви сирени, на которой уже налились почки, собираясь вот-вот раскрыться первыми листьями.

Мне вдруг захотелось выйти на улицу и пройтись вниз, к лесу.

Удивительно!

А ведь весь месяц стояла пасмурная погода. Ледяные дожди разбивали последние сугробы, а холодные ветра теребили заросли сирени, растущей под моим окном, заставляя жалобно скрести о стекло.