Книга Взаперти, страница 39 – Анна Одувалова

* * *

Отступаю от этого пугающего, гадкого места и слышу, как рядом что-то шуршит. Оборачиваюсь — чёрный кот с белым пятном на морде. В зубах у него болтается ещё тёплая крыса. Наши взгляды встречаются. Он выгибает спину, шипит, и добыча падает в лужу. Удача!

— Эй… — делаю осторожный шаг, но кот уже исчезает в тени, оставив свою добычу более крупному хищнику. Это же просто великолепно. Неужели сегодня мне улыбнулась удача? Боги, во что превратилась моя жизнь, если я считаю удачей оставленную мне дохлую крысу.

Смотрю на оставленный мне подарочек и чувствую, как к горлу подкрадывается тошнота. Копаюсь в сумке и все же нахожу там пакет и салфетки.

Заворачиваю крысу в пакет из-под бутербродов, сунув в самую глубину сумки, и не могу отделать, что меня полностью пропитал запах смерти, крови и помойки.

— Придётся выкинуть сумку, — бормочу, оставляя помойку за спиной. — И ее содержимое. И всё, что на мне надето. Если проклятый ворон не отдаст записку, я клянусь, что найду и придушу этого мерзкого шантажиста.

Сумка тяжелеет с каждым шагом, будто крыса внутри превращается в свинец. Бумажный пакет шелестит, и я ловлю себя на том, что прижимаю его к боку, словно краденое. Улочки города пустынны — лишь фонари, одетые в кружево тумана, провожают меня мерцанием. Из открытого окна пекарни доносится запах ванили. Жизнь здесь течёт так, будто Дарклэнда и его склепов не существует.

Прохожу мимо гавани. Синие лодки покачиваются в такт волнам, словно спят. На мгновение останавливаюсь — в воде отражается луна, разбитая на тысячу осколков.

— Неужели ты здесь? — шепчу в пустоту, забыв, что в моей сумке лежит крысиный труп, ветер уносит слова в море, а я продолжаю свой путь.

Академия спит, укутанная в сырым плащом тумана. Фонари мигают, а тени от башен тянутся ко мне и цепляются за подол плаща. Воздух густой от растворенной в нем морской соли. Словно все здесь пропитано слезами тех, кто пытался сбежать. Я прижимаю к груди сумку, будто она может защитить от таящейся здесь опасности. Внутри — свёрток, пропитанный смертью. Мёртвая крыса, которую я полчаса назад отбирала у кота, теперь кажется мне абсурдным ключом к свободе. Сердце колотится так, будто рвётся наружу, грозя разорвать рёбра. «А если он просто захлопнет дверь?» Впрочем, это не самое страшное, страшнее, если дверь захлопнется за моей спиной и я окажусь с Джаспером один на один. Что он способен сделать со мной больной на голову мерзавец, если я окажусь в его власти. Хотелось верить, ничего непоправимого. Пальцы холодеют на металлической ручке. На потускневшей латуни остаются отпечатки.

Собравшись с духом, все же стучу. Конверт Давида стоит любой цены. Даже если за него придётся заплатить последними крохами гордости.

Дверь распахивается практически мгновенно.

Джаспер стоит в проёме, залитом мягким светом свечей. Его чёрный халат, расшитый серебряными рунами, струится по плечам, как жидкая тьма. В руке — бокал с вином, густым, как кровь.

— Ого… — Губы изгибаются в улыбку, от которой мурашки бегут по спине. — Дана-мазохистка. Пришла за новой порцией кошмаров? Я думал, тебе хватило и ты примешь единственное верное решение — избегать меня, пока есть такая возможность.

Я встряхиваю сумкой. Запах гнили висит между нами тяжёлым шлейфом. В горле ворочается комок тошноты.