Книга Прядильщица Снов, страница 171 – Тория Кардело

И вдруг — как удар молнии, как взрыв внутри черепной коробки — воспоминания нахлынули на нее. Полина. Таблетки. Кровавая рвота. Пена у рта. Скорая. Обещания остаться в мире снов навсегда. Кома. Слезы друзей. Речь Марии Сергеевны. Агата. Роман, смотрящий на учительницу с диким напряжением…

Аля содрогнулась всем телом, прижимая шарф к груди. Зажмурилась до боли под веками, задыхаясь от ужаса. Ей хотелось закричать, но горло перехватило спазмом. Как они могли забыть? Как она могла забыть? Что происходит?

— Эй, ты чего? — Катя с подозрением уставилась на нее. — Чужие вещи по карманам таскаешь?

— Да это же шарф Полины! — воскликнула Аля, чувствуя, как к горлу подкатывает паника. — Полины Лунёвой!

Класс застыл. На Алю уставились десятки недоумевающих глаз.

— Какой еще Полины? — нахмурилась Настя. — У нас в классе нет никакой Полины.

— Да ты совсем ку-ку, — хихикнула Даша. — Сначала чужие вещи воруешь, потом каких-то несуществующих людей придумываешь.

— Она просто внимание хочет привлечь, — фыркнул Витя. — Как всегда.

Аля оглядывала их в ужасе. Они не помнили. Они действительно не помнили Полину. Как будто ее никогда не существовало.

— Вы что, издеваетесь? — голос Али сорвался на крик. — Полина! Красивая блондинка, встречается с Романом! У нее вчера была передозировка таблеток, она в коме, вы все плакали пятнадцать минут назад!

— Эй, психичка, успокойся, — Сережа брезгливо отодвинулся. — Какая передозировка? О чем ты вообще?

— Да она совсем двинулась, — прошептал кто-то.

Аля в отчаянии повернулась к Роману. Он-то должен помнить свою девушку!

Но в глазах Романа не читалось ничего, кроме полной отрешённости от мира, как будто он потерялся среди реальностей и не мог понять, где правда, а где — вымысел. Кажется, Аля и сама становилось такой — от этого было жутко.

— Ты на солнце перегрелась, жирная? — Лиза покрутила у виска. — Или таблеточек каких наглоталась?

— Таблетки! — Аля почти закричала. — Это Полина наглоталась таблеток!

Класс взорвался смехом. Аля ощутила, как краска обжигает щеки, а под кожей разливается знакомое тепло стыда и унижения. Воздух в классе вдруг стал душным, тяжелым.

— Боже, она реально двинутая!

— Может, в психушку ее сдать?

— Да просто шарф у кого-то украла, а теперь выкручивается!

Смех, насмешки, издевательские взгляды окружили Алю удушающим коконом. Она сжалась, по щекам потекли горячие слезы. Они не помнили. Никто не помнил Полину. Как будто ее стерли из реальности в тот момент, когда она решила навсегда остаться на Ткани Снов.

— Отдай шарф, совесть имей, — Настя протянула руку, поджав губы. — Это, наверное, Маринин, она такие любит. Вечно свои вещи по всей школе разбрасывает.

Одноклассница коснулась мягкой ткани шарфа, и Аля на секунду замерла, ожидая, что сейчас она тоже вспомнит Полину, ужаснётся её страшной гибели, извинится за грубость… Но нет. Ничего. Только холодный презрительный взгляд, обвиняющий её во всех грехах. На Настю, явно никак не связанную с Тканью Снов, шарф-ключ никак не влиял, а был простой чужой вещицей, по нелепой случайности оказавшейся в сумке у Али.

Аля прижала шарф к груди. Сердце билось так быстро, что казалось, вот-вот остановится. Она смотрела на одноклассников, ища хоть тень понимания, хоть намек на то, что они помнят Полину, что на кого-то шарф подействует так же, как на неё. Но видела только насмешки и отвращение.