Книга Прядильщица Снов, страница 73 – Тория Кардело

«Нет, не смотрела. И не собираюсь».

Она молча взяла бутерброд, который мама приготовила на завтрак, и засунула его в рюкзак.

— Я не голодная, — соврала она, поймав вопросительный взгляд матери.

— Ах да, ты же на диете, — её снисходительная усмешка вызвала у Али молчаливое раздражение.

Выйдя из дома, она вдохнула холодный осенний воздух. Вокруг царила серость, мир казался тусклым и безжизненным по сравнению с волшебным садом из сна. Затянутое небо, почти облетевшие деревья и усыпанная пожухлыми листьями дорога.

Ни звёзд, ни призрачных яблок, ни волшебных фонтанов.

И никакого Ноктюрна.

К горлу подступили слёзы. Конечно, это был всего лишь сон. Проекция её фантазий, грёз, жалкой надежды, что она может быть красивой, желанной, любимой.

Реальность же здесь — серая, промозглая, безрадостная. Реальность, где она не прекрасная Александра, а просто Аля — толстая, неуклюжая девочка, которую никто не замечает. Она медленно побрела в сторону школы, ощущая тяжесть не только тела, но и души.

И всё же… где-то глубоко внутри теплилась крошечная искра. Воспоминание о чудесном сне, о том, каково это — быть красивой, о том, как смотрел на неё Ноктюрн.

«Сон. Это был всего лишь сон».

Но почему-то она не могла в это поверить. Что-то внутри подсказывало ей — пережитое ночью было чем-то важным, настоящим.

И, может быть, ей стоило просто крепко заснуть вечером… И не забыть сделать запись в дневнике Агаты.

Полина

Вспышки ослепляли, но Полина не отводила взгляд. Никогда не отводила. Свет рассыпался тысячей звёзд вокруг, пока она шла по подиуму так, словно родилась именно для этого момента — каждый шаг отточен до миллиметра, бёдра покачивались в гипнотическом ритме, плечи расправлены с идеальной осанкой, подбородок приподнят с аристократической грацией.

Вдох-выдох. Шаг-пауза. Вдох-выдох. Поворот. В её глазах застыло холодное безразличие, столь горячо любимое фотографами и редакторами глянцевых журналов.

Авангардное платье известного дизайнера облегало её фигуру — чёрно-белое, геометричное, с острыми линиями и дерзкими вырезами. Ткань едва держалась на хрупком теле, будто её создали для существа более эфемерного, нечеловеческого. Косточки, изящно выступающие на ключицах, тонкие запястья, словно вылепленные скульптором в момент вдохновения, длинные худые ноги, каждая из которых весила не больше детской руки — всё это воплощало собой идеал. Она стремилась к нему долго и мучительно.

На шее покоился единственный яркий акцент образа — шёлковый палантин цвета расплавленного золота, мастерски расшитый крошечными кристаллами, мерцающими при каждом движении, словно созвездия на ночном небе. По краю шарфа вилась фраза, вышитая мелкими серебряными буквами:

«Reach for the stars, even in dreams».

«Тянись к звёздам, даже во снах».

Этот шарф значил для Полины больше, чем аксессуар — талисман, священная память о другой жизни, о времени, когда мама смотрела на неё с искренней любовью и неподдельной гордостью. Мама подарила его на десятилетие, завязала на шее своими тёплыми руками и прошептала слова, которые Полина хранила в сердце все эти годы: «Однажды весь мир будет у твоих ног, малышка. Помни об этом».

И вот теперь он, весь этот ослепительный мир, раскинулся драгоценным ковром возможностей у её ног. Аплодисменты грохотали, как морской прибой, накрывали волной восхищения и признания. Полина ощущала себя невесомой, почти бестелесной, словно могла взлететь от малейшего дуновения весеннего ветра.